Валентина Мухина-Петринская - На ладони судьбы: Я рассказываю о своей жизни
— Может, в Москве она найдет свое счастье и деньги будут… Там столько больших писателей, и… они-то не будут завидовать. Я буду молиться. Значит, помогут.
Я поехала в Москву в конце декабря. Стояли трескучие морозы, а у меня не было зимнего пальто, только проношенное демисезонное.
На обратный билет денег у меня не было, поэтому мне оставалось лишь одно — победить.
Поезд в Москву приходил из Саратова утром. Устроившись с квартирой, я тут же, не теряя времени, направилась побеждать.
Остановилась я у старушки, адрес которой дали мне корректорши. Спала у нее на раскладушке — один рубль за ночь. На обед денег у меня не было, на завтрак и ужин тоже. Но я заходила в столовую и брала кофе или компот и налегала на хлеб.
Именно в это время Хрущев придумал в столовых бесплатный хлеб. О, как я была ему благодарна!
Старушка жила близ Цветного бульвара. Поэтому я сначала зашла в редакцию «Литературной газеты». Там, немного помешкав, я прошла к заведующей отделом писем, очень симпатичной женщине, и выложила ей свою историю.
Она перебила меня, не дослушав:
— Не тратьте на меня свой запал, я всё поняла, всё. Вам надо поговорить с главным редактором Косолаповым Валерием Алексеевичем. — Она тут же ему позвонила и попросила принять одну очень яркую личность.
Согласие было дано, и она сразу отвела меня к Косолапову.
Им оказался очень симпатичный, полноватый мужчина, лет под пятьдесят. Я ему всё рассказала о себе, а также о том, что на все мои очерки говорят одно: плохие!
— А вдруг правда плохие? — рассмеялся он.
— Всё может быть. Если вы мне скажете, что плохие, — вам поверю.
— И не будете писать очерков?
— Буду писать рассказы.
— Гм… Прочту внимательно. Приходите в понедельник.
— Спасибо.
В этот день была пятница. После «Литературной газеты» я прошла в редакцию журнала «Молодая гвардия». Походила, побродила по коридорам и зашла к главному редактору издательства, моложавому, выхоленному мужчине.
Принял он меня любезно, но едва я начала говорить, раздался телефонный звонок. Редактор извинился и стал оправдываться перед кем-то по телефону, почему они разобрали шрифты набора чьей-то повести, ранее принятой и одобренной.
— Понимаете, мы вообще-то приняли эту повесть скрепя сердце, словно под гипнозом… такой он парень напористый. Ну, а разобрали шрифты… мы же не знали, что он знаком с Гладковым, навещает его в больнице, а тот поднимает настоящий скандал из-за этой самой повести.
«Господи, да он набитый дурак», — в ужасе подумала я и пошла к двери.
— Куда вы, я сейчас… кончаю разговор. Я свободен! — Он с поклоном положил телефонную трубку.
Я быстро спустилась по лестнице, не зная, куда мне идти… Уж не помню, каким образом я очутилась в издательстве «Советская Россия». Там бродила по коридору еще дольше, заглядывая в кабинеты, ища симпатичное лицо. Не нашла и, махнув на всё рукой, заглянула в отдел «Советская литература» к заве дующему.
Он отнюдь не был расположен слушать мою историю (как я потом узнала, у него самого была такая же, только он в лагере был не на общих работах, а в «придурках»). Книжку он небрежно сунул в ящик и предложил заходить через две недели.
— Отпадает, — отрезала я, — должны прочесть и всё решить к этому понедельнику. Дело в том, что мне… что у меня нет денег ни на еду, ни на обратный билет, я живу в Саратове. Две недели не евши я просто не выдержу. Читайте немедленно.
Некоторую сонливость его как холодной водой смыло, он вытаращил на меня глаза.
— Ничего себе! А если нам ваша рукопись не подойдет?
— Понесу в другое издательство, где люди поумнее. Книга талантливая.
— Вы от скромности не умрете.
— Пожалуйста, доложите обо мне главному редактору.
— В понедельник. Когда прочту эту книгу.
— До понедельника ее должны прочесть минимум двое. Нет, трое. Всем по дню.
— Ладно, пошли.
Завотделом привел меня к главному редактору, последний, не дослушав, выхватил книжку и погрузился в чтение. Завотделом подмигнул и ушел, главный редактор читал и хохотал. Я устроилась поудобнее в кресле, ужасно хотелось есть…
— Да, юмор у вас не хуже марктвеновского, и это вы писали после лагеря? Сколько лет сидели?
— Девять!
— Черт побери!
Он положил мой сигнальный номер в портфель и стал рыться в кошельке.
— Вот только двести пятьдесят рублей… Пообедайте. Отдадите, когда книга выйдет. Приходите в понедельник.
Деньги я взяла, поблагодарила и ушла. После того как пообедала в какой-то столовой, я поехала на улицу Воровского. Еще можно было успеть в правление Союза писателей СССР.
Там я сразу наткнулась на очень симпатичную женщину, глуховатую машинистку, вдову известного профессора. Я прокричала ей про свои затруднения.
— Я поняла, мой друг, — сказала она, — я провожу вас к очень доброму, очень хорошему человеку Константину Мурзиди.
И она познакомила меня с Мурзиди.
— Не сняла пальто, — шепнула она ему, — сильно промерзла, мороз-то какой стоит. А одета… в осеннем. Напоите ее горячим чаем… или кофе. Может, сварить? — И она мигом сварила кофе и подала его в стаканах вместе с печеньем.
С Мурзиди мы беседовали довольно долго, и он забрал рассказы «Ассиат», «Каникулы Вали Герасимовой», «Когда я была маленькой» и некоторые другие, отпечатанные на машинке.
— Приходите в понедельник, — сказал он, пряча рассказы в портфель. — Идемте, я вас чуть провожу… Здесь стоянка такси за углом. Подброшу вас, как раз по пути.
Он подбросил меня до старушки с раскладушкой. Ему совсем не было по пути, и вообще он с работы ездил на троллейбусе, но он был добрый человек, и ему было жаль меня в такой мороз… в демисезонном пальто, а ехать надо было с пересадкой.
Раздав рассказы, я стала просто осматривать столищу, Москву-матушку. Побывала в Третьяковке, Музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, Музее восточных искусств, где мне особенно понравилось японское искусство — такое поэтическое и окрыленное, словно творили его не люди, а прекрасные инопланетяне, крылатые существа.
Но пришел понедельник, и я снова пошла в том же порядке, по тем же адресам.
Улыбающаяся секретарша сразу провела меня к Косолапову. Он встретил тепло и задушевно, пожал обе руки, усадил.
— Прочел ваши очерки… Очень хороши! Особенно мне понравился «Кафедра земледелия и колхозы». Впрочем, и другие не хуже. Не понимаю, что это они отказываются от такого очеркиста. Когда нашей газете нужен хороший очерк — заказываем писателям со стороны… Если согласны, будете нашим внештатным корреспондентом. Командировки будем оплачивать, как сотрудникам, а гонорар вдвойне.
