Феликс Чуев - Сто сорок бесед с Молотовым
16.01.1973, 28.04.1976
– Киров в Ленинграде был с января 1926 года, когда оттуда убрали Зиновьева. Мы с Бухариным приехали на конференцию и там посадили Кирова секретарем – демократично было сделано. Бухарин тогда очень поддерживал линию ЦК. А потом наследил, стал говорить, что наша политика – это политика военно-феодальной эксплуатации крестьянства. Бухарин поддерживал нас с правой стороны.
27.04.1973
– Цхакая – добродушный, крепкий такой был большевик. Я помню изречение Цхакая. Он говорил: «Остроумие – это чихание ума».
08.01.1974
«Чаепитчики»
– Я питерской школы, Пятаков – московской. Он постарше меня, он почти из поколения Сталина, из богатой какой-то семьи, насколько знаю, так, по разговорам. Был на Украине.
– Мне кажется, Ленин больше симпатизировал петербургским рабочим, чем москвичам?
– Конечно, он очень тесно работал с рабочими Питера. Считал, что москвичи – мещане, среда такая мещанская, мещанско-купеческая. Выдержки нет. Ленин московских коммунистов, руководящих, нередко называл «московскими чаепитчиками». Он говорил: «Это не работники, а чаепитчики!»
07.05.1975, 29.04.1980
«То-ва-ри-щи!»
– Ломова я знал очень хорошо. Большевик, безусловно. Помню, сидел в камере, в Мясницкой части в Москве, и там было написано на стене – «Опоков-Ломов». Его настоящая фамилия Опоков, а это, так сказать, революционный псевдоним. Он москвич, левый коммунист, бухаринец. Был период. Он человек простой, более-менее подготовленный. Интеллигент. По-моему, из богатой семьи. Был преданный коммунист, безусловно, но истинно путаник. Начиная с Брестского мира сильно путался и потом все время путался. С Ленина началось, а тем более после. Ответственные должности занимал в ВСНХ. Ленин его знал. Честный человек, дореволюционный коммунист, но был неподготовлен, собственно говоря, для того чтобы стоять крепко на большевистских позициях. Никакими особыми выдающимися качествами он не обладал.
Угланов – это другое поколение. Тоже бухаринец, из Питера. Был большевиком до революции. Здоровый такой парень. Оратор средний, теоретическая подготовка у него совсем небольшая – был приказчиком.
– Ленин в день похорон сильно возвеличил Свердлова? – спрашивает Шота Иванович.
– Да, чересчур. Организатор, партийный, ничего такого он не оставил. Нет, ничего не оставил. Ни одной его статьи не помню.
– Про Кирова тоже говорят, что ничего не оставил.
– У Кирова было много статей и речей, – говорит Молотов. – Такие, как Свердлов, пораньше получились, а Киров – он на всем готовом.
Свердлов невысокий, в кожанке, громовой голос, прямо черт знает как из такого маленького человека – такой чудовищный голос идет. Иерихонская труба! На собрании как заорет: «То-ва-ри-щи!» Все сразу, что такое? Замолкали. Для Ленина он был очень подходящий. Все знали, будет говорить то, что Ленин ему поручил. Организатор хороший. Пропагандист, но, главное, организатор, на больших собраниях – короткое выступление, поддержать дисциплину…
У Свердлова был брат, крестным отцом его был Горький, и фамилия – Пешков. Он уехал в Париж, ругал Советскую власть. Одно время был французским военным атташе в Японии. Я знаю семью Свердлова хорошо, жену Клавдию Андреевну, русская была.
– Отчего умер Свердлов, вы не помните?
– Он ездил в Харьков, по-моему, и простудился. Как это называется? «Испанка». Инфлуэнца. Теперь это слово не употребляется. Грипп.
– Разговор такой ходит, что на него где-то напали, избили, и он после этого умер.
– Возможно. Ленин очень жалел его и ценил. В организационной части он хорошо выполнял задания Ленина. Ленину это было важно. Далеко не заглядывал, не проявлял инициативу, но честный, партийный, преданный человек, чего мало для руководящего деятеля. Ленин перехвалил Свердлова – молодой все-таки умер, 34 года прожил. Да и критиковать его не за что.
28.07.1971, 04.12.1973,
01.11.1977, 26.01.1986
Теоретическое новшество Ленина
– Троцкому казалось, что выход из положения – буржуазная республика. Поскольку нас не поддержал западный рабочий класс, а с крестьянством союз не выйдет. Вот его главный недостаток. Послушайте, одного единства пролетариата по любой теории марксизма недостаточно. А вот Ленин, в том и сила его, он сумел найти подход к крестьянству, критиковал мелкобуржуазную сущность крестьянства, но видел и его трудовую сторону. Если подойти к трудовому крестьянству правильно, то оно нас поддержит. В этом теоретическое новшество Ленина в марксизме, и практически он оказался прав.
Троцкий был хитрым. При голосовании по Брестскому миру он говорил, что остается при своем мнении. Но ввиду того, что Ленин заявил: уйду в отставку и в массы и буду бороться против ЦК, если ЦК примет решение не подписывать мир, – Троцкий сказал, поскольку это ведет к расколу партии, я воздерживаюсь. И тогда у Ленина образовалось большинство на один голос.
08.01.1974
Ленин был недоволен
– В 1921 году после X съезда всех членов ЦК было всего девятнадцать. А теперь только членов Политбюро шестнадцать. Тогда из девятнадцати пять были членами Политбюро и три – кандидатами. А остальные одиннадцать – местные работники, некоторые наркомы. Когда я последний раз читал список, удивился: оказывается одних членов Политбюро – шестнадцать, кандидатов – шесть. Значит– двадцать два уже человека. А Ленину когда предложили в 1922 году добавить Рыкова и Томского в состав Политбюро, он был не совсем доволен. Это было неловко уж. Фрунзе выскочил с этим предложением. Не то, что неуместно, это был политический шаг правых. После съезда, на Пленуме ЦК, Фрунзе внес. Ну это, конечно, было не его предложение, его использовали беднягу, с ним заигрывали. Не то чтобы подсунули, а убедили его: надо обновлять Политбюро. Новый пленум собрался после XI съезда, выбирает руководящие органы, Политбюро. Кого? Встает Фрунзе, предлагает количество: «Семь человек». Ленин: «Как семь? Всегда было пять до этого!» – «Кто за?» Некоторое замешательство. Проголосовали за семь. «Кого?» Фрунзе опять встает и говорит: «Рыкова и Томского». Это, очевидно, мнение было Зиновьева и Троцкого. Рыков и Томский сами так, качающиеся, а те хотели использовать их. Ленин был недоволен, не хотел их вводить, но пришлось согласиться – отталкивать также нельзя было.
Троцкий входил в Политбюро, но фактически тогда были все объединены вокруг Сталина, включая правых – Бухарина, Рыкова. Мы тогда называли себя «большинство» – против Троцкого. Он зна-а-ал, чуял, конечно, сговор. Он со своими компаньонами, а мы со своими. Но у него в Политбюро и в ЦК было их мало, два-три человека. Там были от рабочей оппозиции – Шляпников, от демократического централизма – Крестинский.
