KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Василий Бетаки - Снова Казанова (Меее…! МУУУ…! А? РРРЫ!!!)

Василий Бетаки - Снова Казанова (Меее…! МУУУ…! А? РРРЫ!!!)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Бетаки, "Снова Казанова (Меее…! МУУУ…! А? РРРЫ!!!)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Всё сделала. З. Ш. Отчасти благодаря вмешательству Луи Арагона, (влиятельного члена ЦК ФКП) историю эту и спустили на тормозах, а Выходцев остался с носом. Впрочем, про Эткинда никто так хорошо не написал, как он сам.

Но тут я должен воспользоваться моментом, и рассказать чуть подробнее о том, как работала хотя бы одна из важнейших «цепочек» моей связи с Западом вообще и с русскими эмигрантами в частности. Естественно, что «сверхсрочный канал» этот, как и пару других подобных, можно было использовать лишь в крайних случаях. Во всех остальных работали оказии. Пусть не быстро, но достаточно надёжно.

А эта «срочная связь» мной была задействована только в трех случаях: первый раз – в связи с только что описанной атакой властей на Е. Г. Эткинда, второй – в связи с «делом Бродского», а третий – связан уже с моей собственной эмиграцией.

Я довольно подробно следил за развитием событий, когда Иосифа Бродского обкладывали наподобие медведя: дело было в том, что мне легко удавалось разговорить поэта Льва Куклина, который был хвастлив настолько же, насколько завистлив. А он как раз в это время как бы состоял в «помощниках» у секретаря так называемой «Комиссии по работе с молодыми авторами» [81] уже упоминавшегося тут мерзавца Е. Воеводина. Все полученные от Куклина сведения я тут же передавал Ефиму Григорьевичу, который по сути дела координировал вместе с Натальей Грудининой все меры по защите Бродского. Но главное – нечто вроде подробных репортажей (от имени, то есть с обратным адресом на конверте одной общей нашей питерской приятельницы) я – весьма нечасто! – отправлял простой почтой в Москву соседке Юлика Полякова. А он, в силу своего блистательного английского, имел хороших знакомых в Британском консульстве. Таким образом в самые краткие сроки материал попадал на БиБиСи прямо в руки знаменитому тогда Анатолию Максимовичу Гольдбергу. Он использовал мои материалы в своих передачах, да ещё и отправлял копии во Франкфурт, в редакцию «Посева», откуда всё это могли получать американские и немецкие журналисты, и в «Русскую мысль» Шаховской, которая снабжала подробностями журналистов французских и бельгийских. Как говорится – «далее везде».

Питер, Пицунда, и далее. (1964-1970)

Мой кружок в библиотеке. Зав едующая «Невской библиотекой» Валя Тропинина. Альпинист Замятнин. Поколение « тайной свободы». Забытые. Феминистки понаслышке. Пицунда и Гамсахурдиа. Как я за день приехал в Коктебель. Странная дама.

Как-то в середине шестидесятых мне в так называемом «Бюро пропаганды художественной литературы», ведавшем выступлениями, вручили путёвку на выступление в библиотеке Невского района. Причём, администратор сказала, что мне хотят предложить вести там литературное объединение (так официально назывались кружки, куда ходили начинающие писатели и поэты).

Собралось человек тридцать. Я почитал стихи и поотвечал на вопросы, после чего заведующая библиотекой Валя Тропинина увела меня в свой кабинет, и мы стали разговаривать о том, как собрать кружок. Валя сидела на диване напротив меня, и я довольно внимательно её разглядывал. Она была высоченная, гораздо выше меня, с тонкой талией и очень широкими бёдрами. Платья тогда носили «мини», так что я упирался взглядом в её внушительные коленки. Как-то потом Валя в шутку сказала, что носит кофточки сорок шестого размера, а юбки – пятьдесят второго. И было это очень красиво! Почти как при дворе Екатерины Второй!

А в нашу первую встречу, в самом начале разговора она сказала, что как-то раз слышала какое-то мое выступление и решила добиться, чтобы я вел кружок в её библиотеке. Ну, я понял, что не миновать. Да, я и не хотел «миновать». Короче говоря, я поехал её провожать. Она жила на Фонтанке против Цирка, и мне от нее к себе на Выборгскую оставалось полдороги. Мы поднялись по лестнице, и она показала на табличку у двери. Там значилось «В. Тропининой – 3 зв.». Я тут же решил, что табличку эту она мне многозначительно показала, чтобы дать понять, что живёт одна и свободна.

В следующий раз мы увиделись на моем первом занятии с молодыми поэтами (прозу писала только одна девочка из девяти человек). Я опять проводил Валю до дому и, когда мы подошли к двери, попросился зайти. Коммуналка была небольшая, кроме Вали жило там ещё две семьи.

Мы сели пить чай. Когда я взял её за руку, она спросила, не пугает ли меня её рост и то, что она на три года старше. Я в ответ притянул её к себе.

.Валя всем своим поведением так напоминала Лиду, мою покойную тётку и подругу, что порой даже грустно становилось.

Мы привязались друг к другу, и для всех знакомых, да и в Доме писателей, года с 1967 и почти до самой моей эмиграции в 1973 Валя считалась, по формуле Т. Г. Гнедич, моей «официальной, и неоспоримой фавориткой». Валя писала рассказы под псевдонимом Виктория Ленёва и ходила в «Объединение прозаиков» при Доме писателей, которым руководил замечательный фольклорист Владимир Бахтин. А псевдоним такой она выбрала, потому что лень раньше её родилась.

Между тем, мой кружок в библиотеке обрастал новыми ребятами.

Ходил ко мне Коля Волынский, не писавший ни стихов ни прозы, но обладавший безупречным вкусом. Коля работал в Университетской газете литсотрудником, а в кружке он, по его собственному выражению, «канал за присяжного критика». А вот после перестройки оказался отчего-то в одной компании с дубовыми ретроградами-коммунистами.

Иногда приходил в кружок Витя Кривулин. Он ходил как минимум в три объединения и, естественно, бывал в каждом нерегулярно. Стихи у него как раз в это время становились всё интересней и интересней, а если что мешало, то это его страсть к систематизации. Всех ему хотелось непременно рассовать по соответствующим полочкам: тот – символист, этот – футурист, такой-то реалист. Кстати, это Кривулин и прозвал своих ровесников (поэтов, родившихся сразу после войны) «поколением тайной свободы», взяв само выражение «тайная свобода» из последнего стихотворения Блока. Несколько позже, уже в начале семидесятых, Кривулин написал большое стихотворение «Пью вино архаизмов» которое, по-моему так и осталось самым лучшим, что он оставил после себя:

«Дух культуры подпольной – как раннеапостольский свет».

Регулярно бывал у меня другой Виктор – Ширали. В стихах он употреблял самые обычные слова, часто нарочито банальные, да и обороты у него были вполне классические, но стихи его, даже прочитанные шепотом, держались на страстной интонации. Ширали, чуть ли не единственному среди своих ровесников, удалось выпустить книжку в советском издательстве. Вторая его книжка, вышедшая уже в перестроечные времена, много бледнее первой. А в то время он прихрамывал как Байрон, был для девочек человеком-театром и отлавливал их с высоким мастерством и рекордной скоростью на углу Невского и Литейного около «Сайгона», в котором торчали целыми днями начинающие поэты, полупоэты, студенты и, наверно, стукачи тоже. Неначинающие литераторы там тоже бывали, и особо доверенным лицам там варили тройной кофе – напиток, от которого у непривычных начиналось сердцебиение.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*