Эрнесто Гевара - Опыт революционной борьбы
В тот момент между автором этих строк и Фиделом завязался спор. Я считал, что не следует упускать возможность для захвата грузовиков и что мы специально должны заняться охотой за ними на дорогах, по которым они беспечно ездили вверх и вниз. Однако в голове Фиделя уже созревала идея нападения на Уверо. Эта операция была бы намного полезнее и в случае овладения этим объектом принесла бы нам более полную победу. Для Батисты это был бы большой психологический удар, о котором узнала бы вся страна. О нападении же на отдельные грузовики батистовцы могли сообщить как о дорожном происшествии, повлекшем за собой, мол, гибель и ранения военнослужащих. Хотя люди и усомнились бы в правдивости такого сообщения, батистовской прессе все же удалось бы умолчать о нашем эффективном боевом присутствии в Сьерре. Это совсем не означало, что идея о захвате грузовиков при благоприятных обстоятельствах полностью отбрасывалась нами, но в то же время мы не должны были допускать, чтобы эти операции стали нашей основной целью.
Теперь, спустя несколько лет после этого спора, в котором Фидель не убедил меня и заставил выполнять свой приказ, я должен признать, что его соображения были правильными. Для нас было бы гораздо меньше пользы от операции против одного из моторизованных патрулей. Дело в том, что в то время наше общее страстное желание сражаться толкало нас на самые крайние и поспешные решения и не позволяло нам предвидеть более отдаленной цели. Но как бы там ни было, мы приступили к окончательной подготовке для нападения на Уверо.
Бой за Уверо
После того как был выбран объект для нападения, оставалось лишь уточнить детали операции. Для этого требовалось определить численность противника, количество постов, связь и подходы к нему, узнать, что собой представляет гражданское население, где что размещается и т. д. В решении этой задачи большую помощь оказал нам товарищ Кардеро, ныне являющийся майором Повстанческой армии. Если мне не изменяет память, администратор лесопилки доводился ему тестем.
Мы считали, что противник располагал о нас более или менее точными сведениями: нам удалось схватить двух шпионов, которые сознались, что их послал Касильяс для выявления местонахождения отрядов Повстанческой армии и пунктов их сбора. Смотреть на двух мужчин, молящих о пощаде, было, конечно, отвратительно и в то же время жалко, но нельзя было не исполнить суровых законов войны в эти тяжелые времена – оба шпиона были казнены на следующий день.
В тот же день, 27 мая, в штабе состоялось совещание. Фидель объявил, что в течение ближайших двух суток состоится бой и отряды должны быть готовыми к маршу.
Нашим проводником был Кардеро, который очень хорошо знал район казармы Уверо и все пути подхода к нему. Мы отправились в путь с наступлением темноты. За ночь предстояло пройти около 16 километров. Путь оказался нелегким: горная дорога, проложенная фирмой «Бабун» для своих лесопилок, извиваясь, круто спускалась вниз. На передвижение было затрачено около восьми часов, потому что ради предосторожности приходилось несколько раз останавливаться, особенно при приближении к опасным участкам. Наконец был отдан приказ об атаке: предстояло захватить посты и обрушить огонь на деревянную казарму.
Мы знали, что около казармы не было особых укреплений, если не считать сваленных в разных местах нескольких бревен. Вокруг были расставлены усиленные посты, каждый из которых имел по три-четыре человека.
Для руководства боем наш штаб разместился на высоте прямо напротив казармы. Кустарник позволял подойти к противнику очень близко. Бойцы получили строгий приказ не стрелять по жилым постройкам, поскольку там находились женщины и дети.
Казарма Уверо расположена на берегу моря, и, чтобы окружить ее, надо было наступать с трех сторон.
Хорхе Сотус и Гильермо Гарсия со своими взводами должны были атаковать пост, который прикрывал дорогу, идущую по берегу моря из Пеладеро. Альмейде было поручено ликвидировать пост, находившийся напротив высоты.
Фидель расположился на вершине высоты. Рауль со своим взводом должен был атаковать казарму с фронта.
Мне с ручным пулеметом и четырьмя помощниками отвели промежуточное направление. Камило и Амейхейрас должны были действовать в промежутке между моей группой и взводом Рауля. Однако в темноте ночи они не смогли правильно сориентироваться и, вместо того чтобы выйти левее меня, оказались справа. Взвод Кресенсио Переса должен был перерезать дорогу между Уверо и Чивирико, чтобы воспрепятствовать подходу подкреплений противника.
Предполагалось, что бой будет скоротечным, поскольку наше нападение должно было начаться внезапно. Однако время шло, а нам никак не удавалось развернуться в боевой порядок в соответствии с нашим планом. Через проводников Кардеро и местного жителя Элихио Мендосу продолжали поступать донесения. Уже стало светать, а мы все еще не были готовы к атаке. Хорхе Сотус сообщил, что ему плохо видно объект атаки с занятых им позиций, но было уже поздно менять их. Фидель первым открыл огонь из своей винтовки с телескопическим прицелом, и буквально через несколько секунд мы увидели, как казарма озарилась вспышками ответных выстрелов.
Я разместился на небольшом бугре. Казарма была довольно далеко внизу, поэтому было решено переместиться вперед и занять более выгодную позицию.
Все пошли в наступление: Альмейда двигался в направлении поста, прикрывавшего подступы к казарме со стороны отведенного ему сектора, слева шел Камило, в шляпе, напоминавшей каску солдата Иностранного легиона, с эмблемой «Движения 26 июля». Мы продвигались вперед, соблюдая все меры предосторожности.
К нашей группе стали присоединяться бойцы, оторвавшиеся от своих подразделений. Это были товарищ из Пилона, по кличке Бомба, а также Марио Леаль и Акунья. Огонь противника все усиливался. Мы подошли к открытому ровному участку, по которому приходилось перемещаться с большими предосторожностями из-за непрекращающегося прицельного огня противника. Со своей позиции, расположенной примерно в 60 метрах от переднего края противника, я увидел, как из окопа быстро выскочили два батистовских солдата и побежали к жилым домам. Я выстрелил по ним, но они уже успели вбежать в дом, по которому мы не могли вести огонь: там были женщины и дети.
Группа продолжала идти вперед и вышла на совершенно открытый участок местности. Вокруг зловеще свистели пули. Вдруг рядом со мной послышался стон и крики. Я подумал, что застонал раненый вражеский солдат, и пополз к нему, чтобы взять его в плен. Но это оказался раненный в голову Леаль. Я быстро осмотрел рану. Она была сквозная, в области темени. Леаль был уже без сознания, и у него начинался паралич одной стороны тела. Под рукой у меня не было перевязочных материалов, и пришлось закрыть рану бумагой. Немного погодя Жоэль Иглесиас оттащил его в сторону, и мы двинулись дальше. Вскоре был ранен Акунья. Мы залегли и стали вести огонь по расположенному перед нами, хорошо замаскированному окопу, одновременно готовясь к решительному броску, поскольку только так можно было окончательно подавить этот очаг сопротивления.
