Михаил Лапиров-Скобло - Эдисон
Мы ежедневно за два часа до обеда совершали с ним прогулку в моей машине, и он всегда с нетерпением дожидался этого времени…
Дома он всегда сидел перед лампой, что-нибудь читал, как будто он должен был прочесть все книги, которые когда-либо были напечатаны. Он способен был сразу читать две или три строчки. Большинство из нас читает слова. Он же читал целые фразы; иногда даже сразу по нескольку фраз, если они были короткими. Я никогда не видела ни одного человека, который умел бы так сосредоточиваться, как он. Это объясняется, конечно, до некоторой степени и его глухотой. Но я думаю, что, не будучи сильно тугим на ухо, он все равно поступал бы так же. Он твердо верил в пользу такого сосредоточения: по его мнению, сумев сосредоточиться, он мог все извлечь из интересующего его предмета.
Он мало интересовался спортом, иногда играл на бильярде (в доме была бильярдная комната). Эдисон так же не любил обращаться к докторам, как мальчик с зубной болью не любит идти к дантисту. Два года тому назад мы были в гостях у Форда. Жена Форда и я уговорили Эдисона увидеться с доктором и разрешить внимательно себя осмотреть. Доктор обнаружил непорядки с желудком и велел перейти на молочную диету: выпивать два стакана молока каждые два часа. Эдисон не любил воды и пил ее очень мало, обыкновенно только с пепперментом.
Последние два года он интересовался исключительно резиной, каучуком. Все в нашей семье свелось к резине. Мы говорили о резине, думали о резине, мечтали о резине. Эдисон не позволял нам делать что-нибудь другое. Он, наверное, чувствовал, что эта работа останется неоконченной. Если вы представите себе человека, живущего в состоянии непрерывного возбуждения, не видящего, не слышащего ничего, не думающего ни о чем, не делающего ничего, что не связано непосредственно с разрешаемой задачей, то вы будете иметь точное представление об Эдисоне во время работы».
Сильный и крупный человек, Эдисон ел всегда очень немного, и тем, кто искал секрет его молодости, он говорил: «Сокращайте вашу пищу до одной трети или четверти того, что вы обыкновенно едите… Я ем три раза в день, это привычка и ничего больше, но я ем четверть того, что ест средний человек».
В августе 1924 года Эдисон, путешествуя вместе с Генри Фордом и Гарвеем Файерстоном, остановился в Плимуте, чтобы посетить приехавшего сюда на отдых президента Кулиджа. Во время этого посещения Эдисон спросил как-то жену Кулиджа: «Сколько спит президент?» Жена его ответила, что много, – «он отдыхает после обеда и спит до четырех часов, а вечером рано ложится». На это Эдисон заметил: «Недостаток сна никогда не вредит».
Близкие к Эдисону люди рассказывают, что приходится постоянно поражаться его сдержанности и терпению в личных отношениях, за что он заслужил общее расположение. Строго справедливый и откровенный в своих высказываниях людям, Эдисон, однако, не всегда бывал добродушным. И даже будучи семидесятивосьмилетним стариком, он порой употреблял «выражения, ничего общего не имеющие со святостью».
Эдисон не любил людей медлительных. Бесконечно терпеливый в работе, Эдисон терял самообладание с людьми недогадливыми.
В более поздние периоды жизни прекрасное настроение Эдисона нередко сменялось подавленным состоянием. Он становился угрюмым и сердитым.
Как рассказывает Белей Миллард, если среди массы служащих разносился слух, что «старик сегодня не в духе», то каждый старался не попадаться ему на глаза. Его замечание провинившемуся – сплошной взрыв. Он гневно кричит. Собеседник тоже вынужден сильно повышать голос, чтобы быть услышанным тугим на ухо Эдисоном. И нередко то, что Эдисон считал нормальной беседой, наблюдавшему со стороны казалось скандалом.
У Эдисона была чисто американская слабость к хлестким выражениям. Он с удивлением смотрел на людей, лишенных юмора. Его отталкивал вид никогда не улыбавшихся людей.
Его отношение к религии было вообще довольно поверхностным. Многие из его близких, занимающие видное положение в официальном мире, стараются приписать ему «благоговейно-почтительный образ мыслей». Факты и материалы этого не подтверждают. Одно время он часто и регулярно посещал католическую церковь. Это происходило в его юношеские годы, но вызывалось не благочестием, а удобствами. Церковь находилась на полдороге между мастерской, где он производил опыты, и жилищем. Зимой он заходил туда, чтобы согреться, а летом, чтобы побыть в прохладе.
Однажды на вопрос, «ставить ли громоотвод на новое здание храма», Эдисон ответил: «Непременно. Провидение бывает иной раз очень рассеянным».
«Я верю в высший разум, управляющий вселенной», – он утверждал это сотни раз. «Наука может сделать только вывод, что существует великий разум, проявляющийся всюду», – говорил Эдисон. «Я думаю, что каждый человек должен делать лучшее, что он может, и верить в высший разум, управляющий вселенной». Он был членом Общества свободных мыслителей Америки. В письме на имя президента этого общества, Джозефа Льюиса, давая отзыв о книге последнего «Тирания бога», Эдисон пишет: «Я думаю так же, как вы, что со смертью все кончается, но я не вполне в этом уверен». Это было в 1921 году.
Поднялась целая буря среди клерикалов, когда на вопрос: «Что для вас значит бог?», он ответил: «Абсолютно ничего».
В одном своем интервью Эдисон заявил корреспонденту газеты: «Я не могу понять такую вещь, как дух. Представьте себе нечто, не имеющее веса, материальной формы, массы, одним словом, представьте себе ничто».
Судя по отдельным отрывочным высказываниям, можно предполагать, что Эдисон не обладал целостным, строго продуманным философским миросозерцанием. Его идеология – пестрая смесь отдельных здравых, чисто материалистических мыслей с наивными, антинаучными идеалистическими домыслами.
Эдисон одно время увлекался идеями научной утопии. Он предполагал даже в сотрудничестве с Джорджем Нарсонсом Латероем написать книгу. Книга эта никогда не была написана.
Своей книге или, во всяком случае, части ее он предполагал дать название «Томас в стране чудес». Ряд намечавшихся идей был таков:
Действующие вулканы, открытые при помощи авиации в антарктических областях, изливают большие потоки лавы в долины, где имеются большие озера. Воды этих озер нагреваются лавою, вследствие чего их берега и прилегающие земли на большие расстояния в окрестности покрыты роскошной растительностью и заселены «монголами», очень умными людьми, имеющими собственную литературу, но не знающими наук.
Линии воздушных сообщений идут от Магелланова пролива, перевозя почту и пассажиров. Телеграфные линии работают под водой с большой скоростью, причем они без проводов. Фотографии районов снимаются в абсолютной темноте при помощи новых, невидимых тепловых лучей.
