Джефри Робинсон - Ямани: Взгляд из-за кулис
Заложники провели в закрытом самолете еще полтора часа.
Когда Джеллуд наконец приехал в аэропорт, на встречу с ним отправился ливийский министр нефти, сопровождаемый Халидом, главным помощником Карлоса.
В течение следующего часа, пока Карлос дожидался их возвращения, дверь самолета оставалась открытой; всем было разрешено передвигаться по салону и, не спрашивая позволения, ходить в туалет.
Ямани спросил Карлоса:
— Почему на переговоры не отправились вы?
— Так уж устроены ливийцы, — ответил Карлос. — Они настояли, чтобы переговоры вел араб.
Халид вернулся вместе с ливийским министром и майором Джеллудом, который стал прохаживаться вдоль салона, разговаривая с заложниками. Но, подойдя к Ямани и Амузегару, Джеллуд ограничился самым холодным приветствием. Он, правда, пожал им руку, но при этом смотрел в сторону. Затем он уединился с Карлосом в переднем отсеке. Джеллуд сказал Карлосу, что ему и заложникам придется некоторое время подождать в аэропорту Триполи. И что им предоставят «Боинг‑737», который находится в аэропорту Тобрук.
Но Карлос знал: на «Боинге‑737» долететь до Багдада без посадки нельзя. Нужно будет заправляться на полпути, возможно в Дамаске. В дискуссии зазвучали острые ноты, Карлос не скрывал своих чувств; Джеллуд даже не пытался его успокоить. Карлос требовал, чтобы ливийцы вели себя честно и сделали свою часть работы.
Джеллуд сказал, что попытается получить «Боинг‑707» у международной компании или у другой арабской страны. Карлосу не осталось ничего лучшего, как смириться и ждать.
— Мы сидели и самолете, по которому хлестал дождь, — вспоминает Ямани, — и наблюдали за Карлосом, который все заметнее нервничал. То же можно было сказать и о других террористах. Все они явно теряли присутствие духа. Они были крайне утомлены: ведь никто из них за все это время не сомкнул глаз. Девушка разрыдалась. Халиду стало плохо, у него началась рвота. Карлос сел рядом со мной и, пытаясь скрыть свое беспокойство, завел разговор о себе. Он рассказывал о своем детстве, о годах учебы, о своей семье, о своих любовных похождениях.
Когда время подошло к полуночи, а обещанного «Боинга‑707» не было и в помине, Карлос разразился гневной речью против ливийцев:
— С этим народом нельзя иметь дело. Они обо мне просто забыли!
Он объявил, что принял решение перелететь в Тобрук, взять там «Боинг‑737» и лететь на нем в Багдад. Хотя этот самолет мог долететь до Багдада только при сильном попутном ветре, Карлос сказал, что хочет попытать удачи.
Но австрийский пилот отверг план Карлоса, сказав, что у него нет карт, на которых был бы отмечен Тобрук, и что он не знает этот аэропорт.
Ливийцы обещали дать карты.
Пилот сказал, что не сможет адаптировать их к навигационной системе «Дакоты‑9».
Осознав безвыходность ситуации, Карлос сказал, что не остается ничего другого, как вернуться в Алжир и раздобыть «Боинг‑707» там.
Перед отлетом из Триполи он освободил еще десятерых заложников, включая Абдассалама и двух членов саудовской делегации.
Когда их выводили из самолета, один из саудовцев обернулся и сказал Карлосу:
— Ради всего святого, пощадите Заки Ямани!
Тот со смешком ответил:
— Здесь, в Триполи, я получил инструкции от моего начальства: мне приказано не причинять никакого вреда ни ему, ни иранскому министру. Теперь-то уж точно могу обещать, что с ними ничего не случится.
Но в его глазах читалась неприкрытая издевка и сарказм.
Оставив в самолете четырех министров — Ямани, Амузегара, кувейтца Казими, иракца Карима — и еще шестерых заложников, Карлос велел пилоту возвращаться в Алжир. Пилот выбрал маршрут, и самолет покинул Триполи.
Но на полпути Карлос отказался от первоначального плана. Мрачный, выведенный из равновесия «предательством» ливийцев, он велел пилоту изменить курс и лететь в Тунис. Он сказал, что от тунисцев помощи можно ждать скорее, чем от алжирцев.
Пилот связался по радио с Тунисом, чтобы получить новые ориентиры, и попросил разрешения на посадку.
Тунисские власти ответили отказом.
Придя в бешенство, Карлос приказал во что бы то ни стало посадить самолет в Тунисе.
— Они не посмеют нас остановить, — прорычал он летчику. — Садись, говорю тебе!
Но тут аэродром погрузился в темноту. Все сигнальные огни были разом выключены.
О посадке не могло быть и речи. И «Дакота‑9» взяла курс на Алжир.
Карлос приказал опустить занавески на окнах, а после посадки в алжирском аэропорту вновь поручил охрану заложников своим приятелям и отправился на переговоры.
Он отсутствовал очень долго.
Террористы уже не скрывали своего беспокойства.
Самолет напоминал пороховой ящик, готовый взорваться в любую минуту.
Когда Карлос наконец поднялся на борт, его лицо кривилось в растерянной усмешке. Ямани сразу понял, что дела у бандитов идут неважно и что он старается это скрыть.
Карлос направился прямиком к Ямани и Амузегару и, подойдя вплотную, сказал:
— Не знаю, как и быть. Но я демократ, а вы оба понимаете, что такое демократия. Сейчас я проведу совещание с моими товарищами, и мы вместе решим, как поступить с вами. Я сообщу вам о нашем решении.
Совещание проходило в переднем отсеке самолета.
Ямани и Амузегару не оставалось ничего иного, как молча наблюдать происходящее.
Когда террористы закончили дискуссию, Карлос подошел к Ямани и Амузегару:
— Мы решили освободить вас в середине дня. Теперь вашей жизни ничего не угрожает, — сообщил он заложникам.
— Почему только в середине дня? — поинтересовался заместитель Ямани.
— До этого времени я хочу поддерживать напряженность, — ответил Карлос. Он предложил выключить внутреннее освещение. — Вы можете спокойно спать, ваша жизнь вне опасности.
В этот момент Габриэла, не скрывая злобы, пронзительно крикнула Карлосу:
— Сволочь, чтоб ты сдох!
Ямани понял, что этой ночи ему не пережить.
— Я не сомневался, что они решили казнить нас прямо в самолете.
Один из бандитов предложил Ямани и Амузегару кофе, другой принес сласти, третий дал подушки, чтобы им было удобнее спать.
Освещение было сведено до минимума, пилот и его помощники покинули самолет.
— Воцарилась удушливая тишина, — вспоминает Ямани. — Как перед бурей. Я понимал, что моя жизнь кончится здесь, в самолете. Теперь это было абсолютно ясно.
Но тут алжирцы вызвали Карлоса наружу, сказав, что хотят с ним встретиться. Он ушел и отсутствовал два часа.
Ямани сидел в своем кресле, ожидая смерти.
До сих пор Ямани не может понять, как алжирцы догадались, что Карлос солгал, пообещав отпустить его и Амузегара в середине дня, и что он назначил их казнь на семь часов утра. По его предположению, они каким-то образом успели установить подслушивающие устройства и слышали, как Карлос совещался со своими сообщниками. Карлоса вызвал из самолета руководитель алжирской службы безопасности. Он сказал:
