Василий Новицкий - Из воспоминаний жандарма
Большинство начальников управлений совершенно прекратили фактическое исполнение службы и все бросили, лишь бы не иметь неприятностей от департамента полиции. Зубатов относился еще вначале церемонно и боязливо к г. Киеву, боясь меня, как решительного человека, но ненавидел меня до великой глубины души. Это знал весь корпус жандармов. Затем он перешел со своими летучими отрядами и агентами-провокаторами и в Киев.
Когда для меня еще стали яснее и прозрачнее действия розыска Зубатова, то я, прибыв в Петербург в начале 1902 года, когда был товарищем министра внутренних дел, командиром корпуса и заведующим департаментом полиции генерал-лейтенант князь Святополк-Мирский[323], доложил его сиятельству, что положение становится в общем невозможное от системы, приемов и направлений розыска по политическим делам Зубатова и директора полиции, на что получил такой ответ, врезавшийся у меня в память:
— А вы думаете, что я их более чествую, чем вы? Когда они являются ко мне с докладом, я с омерзением подаю им руку, которую в частной жизни я никогда не протянул бы им. Но я уверен, что вы сумеете с ними справиться.
Дальнейшее меня уже более чем убедило в том, что все происшедшие в период 1901–1902-1903 гг. уличные демонстрации с красными флагами и с надписью: «долой самодержавие», сходки, забастовки, беспорядки рабочих и мастеровых, с вооруженными нападениями на полицию и войска в городах Баку, Одессе, Киеве, Харькове, Екатеринославе и др., были подставляемы, организованы и производимы агентами Зубатова, распространявшими в массах прокламации, печатавшиеся в зубатовских же типографиях, на денежные средства департамента полиции. Все движения фабрично-заводского населения свелись к волнениям в крупных городах и в особенности в столицах, и стал вырастать и шириться особого рода охранно-полицейский социализм, выдвинувший ряд организаций в рабочей среде с такими опытными и энергичными революционными деятелями, как Зубатов, Меньщиков[324], Вильбушевич[325], Волин[326], Шаевич[327], Гапон[328] и др., состоявшими на большом жалованьи у департамента полиции и обладавшими нечистыми, нечестными революционными приемами и средствами. И таким образом в России искусственно создался в самом остром, жгучем виде за 1901–1903 гг. рабочий вопрос, выдвинувшийся во всей своей силе несравненно в более резкой форме, чем создали бы его революционеры, медленным весьма путем шедшие, осуществляя цели «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Это может подтверждаться сведениями, имеющимися в министерстве финансов и полученными от чинов фабричной инспекции, в особенности фабричного инспектора г. Одессы Петрова. Было бы еще хуже, если бы фабричную инспекцию изъяли из ведения министерства финансов и отдали ее окончательно в распоряжение министерства внутренних дел, как это предлагалось. Фабричная инспекция положительно в открытую вела борьбу с агентами-провокаторами Зубатова, защищая и отстаивая рабочих от влияния провокаторов.
Преступная деятельность Зубатова, Гапона и К°, руководителей народного и рабочего главным образом движения, выразилась в массовых стачках рабочих, в каковых они отнюдь не преследовали ни блага России, ни блага рабочих, а между тем были руководителями покровительствуемых департаментом полиции легальных рабочих организаций, кои подготовлялись осторожно, а затем повели к стачкам, обманув своею благонамеренностью министра фон-Плеве и директора департамента полиции Лопухина[329], заполучая при этом в больших размерах денежные вознаграждения от департамента же.
Этим агентам-подстрекателям (agent provocateur), работавшим во тьме, величайшей карой является свет, проливаемый на их дела, и они, дошедшие до нравственного падения, не могут возбуждать к себе ничего кроме чувства глубочайшего сожаления и презрения. Если газетный слух верен, что на запрос с.-петербургской консистории департамент полиции ответил, что Гапон ныне не находится в пределах России, то это устанавливает то, что священник Гапон был несомненно агентом департамента, получавшим денежное содержание, в противном ж случае незадержание такой личности после и в момент бывших беспорядков в Петербурге 9 января, свидетельствует о полной несостоятельности розыскной части департамента полиции и охранного отделения.
Гапон был несомненно активным участником и подстрекателем в деле убийства в г. Полтаве секретаря местной консистории Комарова, в каковом преступлении обвинялись братья Скитские, а Гапон по этому делу остался в стороне, ибо следствие не было направлено с розыскной стороны на Гапона, который возымел личную злобу против Комарова за то, что тот не соглашался дать удовлетворительный отзыв о нравственных качествах Гапона при запросе о последнем из Петербурга. Об участии Гапона в деле убийства Комарова циркулировали слухи среди духовенства, и об этом мне говорил епископ полтавский Иларион, из боязни мести к нему не заявивший об этом в особенности тогда, когда Гапон приобрел силу в Петербурге и сделался влиятельным лицом на министра фон-Плеве и департамент полиции.
Московское охранное отделение, когда во главе его стоял Зубатов, действовало, как говорится, во всю своими провокаторскими действиями по всей России и плодило массы недовольных лиц правительством. Недовольство это еще более было поддержано кишиневским еврейским погромом. Насколько справедливы были и есть слухи о том, что погром был при участии правительственной власти, с целью воздержать евреев и воздействовать на них за участие в революционном движении, я утверждать сего не берусь, но вот факт: во время проезда директора департамента полиции Лопухина чрез Киев в г. Кишинев для исследования происшедших беспорядков я на киевской станции, войдя в разговор по поводу этого, сказал, что киевское местное еврейское население находится в необыкновенно возбужденном состоянии и, между прочим, спросил Лопухина, были ли в департаменте полиции сведения из Кишинева о готовившихся убиениях евреев в Кишиневе, дававшие возможность предупредить погром, на что г. Лопухин мне ответил, что были — и были получены от губернатора, начальников охранного отделения и начальников жандармского управления.
Но почему же не были рекомендованы местной администрации меры к предупреждению беспорядков, которые в какой бы форме ни проявлялись? Грабежи с насилием людей и над их имуществом всецело ознакомляют народ с духом революционных начал и движений, что и доказали и установили бывшие уличные беспорядки в городах, при учинении которых народ не только ослушивался высшую административную и полицейскую власти, но и не проявил не только подчинения, но и шел на нее с вооруженным нападением, устраивая баррикады. Это плоды воспитания фабрично-заводских рабочих и мастеровых, вверенного Гапону, Зубатову и др. представителям полицейского розыска департамента полиции, в основе которого стоял карьеризм, но не живое дело розыска.
