Баир Иринчеев - Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма
От этого места я сумел продвинуться еще на 50–60 метров вперед. Там лежало много побитых наших, и я подумал, что наша четвертая рота здесь полегла полностью. Позже я выяснил, что это был пункт эвакуации погибших. Отсюда их должны были вывозить в тыл на санях. Но это было уже невозможно. Погибшие остались лежать на поле боя.
Я заметил, что впереди в 100 метрах кто-то машет мне рукой из окопа. В то же время огонь стал стихать, так что я смог сделать длинную перебежку. Я подумал, что это наша вторая линия обороны и наши машут мне. Из окопа была видна только голова солдата. Я пустился бежать туда из последних сил. Когда я был в десяти метрах от окопа, оттуда приказ на отход из «Миллионника», то нужно приказ выполнять. На это Скаде ответил: «Хорошо, пойдем, только сначала давайте попьем что-нибудь». Кто-то из нас принес примус, но он не работал, так что остались мы без кофе.
Примерно через полчаса связные направились на выход из ДОТ. Я последовал за ними. Кто покинул ДОТ после нас, я не знаю, но Аура, Бенгс и Хольмберг в результате вышли к своим. Скаде и Олин по какой-то причине задержались в ДОТ, они оба были из одной деревни Бренде.
Отойдя на 20–30 метров от ДОТ, я оглянулся, но больше из ДОТ никто не вышел, на крыше тоже никого не было видно. Перед тем как покинуть ДОТ, я взял с собой фотоаппарат лейтенанта Уггла, всякую полезную мелочь и два кожаных планшета для карт. Не знаю, чьи это были вещи. После этого я взял винтовку и последовал за связными по траншее.
Связные быстро бежали по траншее, хотя на дне лежали спутанные обрывки телефонного кабеля и прочий мусор, мешавший продвижению вперед. Когда мы были в примерно 200–300 метрах от блиндажа фенрика Финне, связные остановились. С этого места их послали к нам в «Миллионник» с приказом на отход. Вокруг не было ни души, на дне траншеи лежал противогаз и всякая мелочь. Мы выглянули из траншеи и увидели три русских танка, направляющихся в сторону второй линии нашей обороны. В тех местах, где танки переваливали через траншеи, края траншеи были частично обрушены.
Мы поспешили дальше на север и вскоре достигли развилки ходов сообщения. Мы втроем побежали по правому ответвлению, впереди связные, я за ними третьим. Я полагался на ребят, думал, что они сумеют найти своих. Вскоре мы прибыли к проходному блиндажу, который был построен прямо на ходу сообщения. Мы пробежали через него и через какое-то время нашли еще один блиндаж. Дальше хода не было. Русская артиллерия била по этому участку из сотни батарей и бесчисленных минометов, шум стоял ужасный.
Мы вернулись к развилке траншеи и повернули налево. Через какое-то время ход сообщения кончился, и началась дорога, по которой нас снабжали. Я узнал это место, так как в ночь на субботу забирал здесь пайки с несколькими другими ребятами. Мы пошли дальше по дороге, и нас обнаружили русские. Вокруг засвистели пули. Нам пришлось свернуть с дороги налево, на участок, обработанный русской артиллерией. Снега на этом участке почти не осталось, и нам удалось продвинуться примерно на сто метров, под прикрытием обломков деревьев и прочего мусора. Но тут мы дошли до границы участка, который обрабатывала артиллерия. Перед нами стояла стена снега высотой в метр. Дальше продвигаться было невозможно.
Мы втроем заползли в воронку, чтобы держать военный совет. В первую очередь избавились от всего лишнего. Оставили на месте сухарные сумки, я выкинул обе планшетки. Винтовки тоже оставили в воронке. На нас теперь осталась только форма и маскхалаты, почерневшие от грязи. На руках оставались перчатки. Мы решили ползком и перебежками вернуться к ходу сообщения.
Первый связной вскочил и побежал. Когда он был в 20–30 метрах от воронки, я изготовился к старту, но второй связной меня опередил, и я оказался последним. Я вскочил и пробежал 10–15 метров, и тут вокруг запели пули. Бросился на землю. Дальше продвигался перебежками и ползком. Примерно через 100 метров на земле лежал один из связных, сраженный несколькими пулями. Я бросился на землю рядом с ним. Он не произнес ни слова. Наверное, он был уже мертв.
От этого места я сумел продвинуться еще на 50–60 метров вперед. Там лежало много побитых наших, и я подумал, что наша четвертая рота здесь полегла полностью. Позже я выяснил, что это был пункт эвакуации погибших. Отсюда их должны были вывозить в тыл на санях. Но это было уже невозможно. Погибшие остались лежать на поле боя.
Я заметил, что впереди в 100 метрах кто-то машет мне рукой из окопа. В то же время огонь стал стихать, так что я смог сделать длинную перебежку. Я подумал, что это наша вторая линия обороны и наши машут мне. Из окопа была видна только голова солдата. Я пустился бежать туда из последних сил. Когда я был в десяти метрах от окопа, оттуда выскочило около двадцати солдат. И что же я увидел? Они все были русские. Я застыл на месте, как будто окаменел. Я не понимал, сон это или явь. Несколько десятков русских поднялись из окопа и подошли ко мне, все оживились, и стало шумно. Все они говорили одновременно. Несколько солдат обыскали меня. Кто-то забрал фотоаппарат лейтенанта Уггла. Перчатки мне оставили. В результате у меня остались только часы, которые были спрятаны под маскхалатом, и обручальное кольцо.
Ко мне подбежал русский офицер, и начался длинный поход в тыл к русским, в плен. Впереди шел русский офицер, сзади двое солдат с винтовками на изготовку. Я шел вперед, смотрел вокруг, в голове был туман. Я видел русскую боевую технику — танки, механизированные части. В голове промелькнула мысль, что еще немного, и русская армия устроит парад победы на Сенатской площади в Хельсинки.
А солдаты — их были тысячи. Только в этом месте было явно больше одного пехотного батальона. Навстречу мне шли плотные колонны пехоты, они шли туда, где противник прорвал финскую оборону в самом слабом месте в Ляхде.
Как видно из моего рассказа, я попал в плен к русским при отступлении из «Миллионника». Два с лишним месяца плена в России — совсем другая история».
После обмена пленными Рафаэль Форт выяснил, что случилось с остальными защитниками «Миллионника»:
Арвид Аура, Иоханнес Бенгс и Курт Холмберг покинули ДОТ вскоре после нас, но на развилке ходов сообщения пошли налево и попытались уйти по дороге снабжения. Они тоже попали под обстрел русских, вернулись в ход сообщения и забились в «лисью нору» в стене траншеи. Через какое-то время на дороге появился русский патруль. Русские солдаты спрыгнули в траншею и прошли мимо «лисьей норы», не заглянув в нее. Пройдя пару сотен метров по ходу сообщения, русский патруль вернулся обратно и отправился восвояси, два раза пройдя в двух метрах от моих товарищей.
