Лев Балаян - Сталин. Отец народа
Ну, всего хорошего.
Целую крепко и много.
Твой Иосиф.
...P.S. Как здоровье ребят?»
Н.С. Аллилуева – И.В. Сталину. 30 сентября 1930 года:
«Здравствуй, Иосиф!
Еще раз начинаю с того же – письмо получила. Очень рада, что тебе хорошо на южном солнце. В Москве сейчас тоже неплохо, погода улучшилась, но в лесу определенная осень. День проходит быстро. Пока все здоровы. За восемь зубов молодец. Я же соревнуюсь с горлом, сделал мне профессор Свержевский операцию, вырезал 4 куска мяса, пришлось полежать четыре дня, а теперь я, можно сказать, вышла из полного ремонта. Чувствую себя хорошо, даже поправилась за время лежания с горлом.
Персики оказались замечательными. Неужели это с того дерева? Они замечательно красивы. Теперь тебе при всем нежелании, но все же скоро придется возвращаться в Москву, мы тебя ждем, но не торопим, отдыхай получше.
Привет. Целую тебя.
Надя
.
P.S. Да, Каганович квартирой очень остался доволен и взял ее. Вообще был тронут твоим вниманием. Сейчас вернулась с конференции ударников, где говорил Каганович. Очень неплохо, а также Ярославский. После была «Кармен» – под управлением Голованова, замечательно.
Н.А.».
Н.С. Аллилуева – И.В. Сталину. 6 октября 1930 года:
«Что-то от тебя никаких вестей в последнее время. Справлялась у Двинского о почте, сказал, что давно не было. Наверное, путешествие на перепелов увлекло, или просто лень писать.
А в Москве уже вьюга снежная. Сейчас кружит вовсю. Вообще погода очень странная, холодно. Бедные москвичи зябнут, т.к. до 15.Х. Москвотоп дал приказ не топить. Больных видимо – невидимо. Занимаемя в пальто, так как иначе все время нужно дрожать. Вообще же у меня дела идут неплохо. Чувствую себя тоже совсем хорошо. Словом, теперь у меня прошла уже усталость от моего «кругосветного» путешествия, и вообще дела, вызвавшие всю эту суетню, также дали резкое улучшение.
О тебе я слышала от молодой интересной женщины, что ты выглядишь великолепно, она тебя видела у Калинина на обеде, что замечательно был веселый и тормошил всех, смущенных твоей персоной. Очень рада.
Ну, не сердись за глупое письмо, но не знаю, стоит ли тебе писать в Сочи о скучных вещах, которых, к сожалению, достаточно в московской жизни. Поправляйся. Всего хорошего.
Целую.
Надя.
P.S. Зубалово абсолютно готово, очень, очень хорошо вышло».
И.В. Сталин – Н.С. Аллилуевой. 8 октября 1930 года:
«Татька!
Получил твое письмо.
Ты что-то в последнее время начинаешь меня хвалить.
Что это значит? Хорошо или плохо?
Новостей у меня, к сожалению, никаких. Живу неплохо, ожидаю лучшего. У нас тут испортилась погода, будь она проклята. Придется бежать в Москву.
Ты намекаешь на какие-то мои поездки. Сообщаю, что никуда (абсолютно никуда!) не ездил и ездить не собираюсь.
Целую очень много, крепко много.
Твой Иосиф».
И.В. Сталин – Н.С. Аллилуевой. 9 сентября 1931 года:
«Здравствуй, Татька!
Как доехала, обошлось без приключений? Как ребятишки, Сатанка?
Приехала Зина (без жены Кирова). Остановилась в Зензиновке – считает, что там лучше, чем в Пузановке. Что же, очень приятно.
У нас тут все идет по-старому: игра в городки, игра в кегли, еще раз игра в городки и т.д. Молотов уже успел дважды побывать у нас, а жена его, кажется, куда-то отлучилась.
Пока все. Целую.
Иосиф».Н.С.Аллилуева – И.В. Сталину. 12 сентября 1931 года:
«Здравствуй, Иосиф!
Доехала хорошо. В Москве очень холодно, возможно, что мне после юга так показалось, но прохладно основательно.
Москва выглядит лучше, но местами похожа на женщину, запудривающую свои недостатки, особенно во время дождя, когда после дождя краска стекает полосами. В общем, чтобы Москве дать настоящий желаемый вид, требуются, конечно, не только эти меры и не эти возможности, но на данное время и это прогресс.
Улицы Москвы уже в лучшем состоянии, местами даже очень хорошо. Очень красивый вид с Тверской на Красную площадь…
Посылаю тебе просимое по электротехнике. Дополнительные выпуски я заказала, но к сегодняшнему дню не успели дослать, со следующей почтой получишь, то же и с немецкой книгой для чтения – посылаю то, что есть у нас дома, а учебник для взрослого пришлю со следующей почтой.
Обязательно отдыхай хорошенько, и лучше бы никакими делами не заниматься.
Звонил мне Серго, жаловался на ругательное твое письмо, не то телеграмму, но, видимо, очень утомлен. Я передала от тебя привет.
Дети здоровы, уже в Москве.
Желаю тебе всего, всего хорошего.
Целую.
Надя».Нормальные человеческие письма – отражение нормальных человеческих отношений. Ничто не предвещало неумолимо надвигающейся трагедии. Однако…
«Ближняя» и другие
Мемуары А.Т. Рыбина, телохранителя Сталина, уникальны, поскольку впервые в них дается совершенно объективный и очень правдивый портрет Сталина-человека в разных жизненных ситуациях, разоблачаются лжесвидетельства и откровенная клевета недобросовестных ниспровергателей великого вождя от дней Хрущева до наших дней. Главное достоинство книги – это глубоко искренний и документально достоверный рассказ наблюдательного очевидца, который был «тенью Сталина».
В этой книге даются ответы на многие вопросы, связанные с жизнью Сталина. Почему, например, дача в Кунцево называется «Ближняя»?
«У Сталина подмосковных дач было четыре: в Кунцево, в Семеновском, в Липках и Зубалово. Последние две (после смерти жены в 1932 году. – Л.Б.) Сталин посещал крайне редко. Там гостили в основном лидеры зарубежных компартий – Мао Цзедун, Морис Торез, Вальтер Ульбрихт, Хо Ши Мин, Пальмиро Тольятти, Гарри Поллит и многие другие.
Сталин предпочитал постоянно жить в Кунцево – ближе всех от Кремля. Построили там кирпичную дачу очень быстро еще в 1931 году. Застеклили две просторные террасы. На крыше сделали солярий с будкой от дождя. В отдалении поставили кухню и небольшую баню с хорошей каменкой. В соседней с баней комнате поместился бильярдный стол».
Как строилась Ближняя дача Сталина?
«Это место в районе Кунцево едва ли можно назвать райским. С севера за сосновым лесом пролегало Можайское шоссе, откуда слышался постоянный гул транспорта, неслись частые сигналы и выхлопные газы. Западнее, в деревне Давыдково, вечерами под гармошку вовсю горланили пьяные мужики, которых неистово бранили голосистые жены. С юга, примерно на таком же расстоянии, находилась Киевская товарная станция, где не умолкал грохот буферов при сцепке вагонов, а маневровый паровоз почему-то непрестанно издавал пронзительные гудки. От всего этого содома не спасали ни сосны, ни дощатый забор.
