Николай Борисов - Русские полководцы XIII-XVI веков
Послужной список Василия Немого не составляет исключения. Почти каждый год он получал новые назначения. Несмотря на свои заслуги, он недолго оставался смоленским наместником. В 1517 г. источники сообщают о его пребывании в Вязьме, где он командовал собранными для отражения нападений литовцев войсками. В это время князь К. Острожский вторгся с большим войском в русские земли и осадил Опочку — южный форпост псковской земли, небольшую крепость в верхнем течении реки Великой. Шуйский, хорошо знавший эти края, получил приказ выступить из Вязьмы на северо-запад. В Великих Луках он соединился с войском под началом князя А. В. Ростовского и вместе с ним пошел к Опочке.
Узнав о приближении большой русской рати, литовцы отступили, так и не сумев овладеть мужественно оборонявшейся крепостью. Русским досталась слава победителей и брошенные неприятелем при отступлении пушки (54, 508).
Летом 1518 г. Шуйский вновь на посту новгородского наместника. Война с Литвой продолжалась, хотя и без прежнего напряжения сил. Василий Немой с новгородцами был послан на Полоцк — знакомой, однажды уже пройденной им дорогой. Под Полоцком он встретил своего брата — псковского наместника Ивана Шуйского, также явившегося с войском для осады Полоцка. Однако взять город братьям не удалось. Подоспевшие крупные силы литовцев заставили их отступить. На следующий год Шуйский вновь ходил на Литву, но на этот раз из Вязьмы. Он был в числе воевод, посланных Василием III для разорения литовских земель, захвата пленных и трофеев.
Усердная служба Шуйского была высоко оценена Василием III. В 1519 г. он жалует его почетным званием владимирского наместника, дает право именоваться одним из первых бояр (38, 71). В его судьбе происходят существенные перемены. Если прежде князю поручали различные военно-административные должности главным образом на западном и северо-западном направлении, то в 20-е гг. его постоянно можно встретить в одном из городов-крепостей на Оке. Москвичи не случайно называли Оку "поясом святой Богородицы". Подобно знаменитой константинопольской реликвии, она охраняла русских людей от внезапных нашествий "варваров".
Начало "южной" страницы в военной биографии Василия Немого оказалось неудачным. Летом 1521 г. вместе с князем Д. Ф. Вельским он командовал войсками, собранными в Серпухове и Кашире. Шуйский был назначен лишь вторым воеводой, уступая общее руководство молодому Вельскому. Это и понятно: прослужив два десятка лет на северо-западной границе, он еще не успел освоиться с обстановкой и особенностями войны в Диком поле. К несчастью, и его начальник, князь Вельский, не был силен в вопросах степной войны. А между тем судьба готовила обоим военачальникам тяжкое испытание…
1521 год — один из самых трагических в русской истории. Крымский хан Мухаммед-Гирей с многотысячным войском в ночь на 28 июня скрытно переправился через Оку и, уничтожая разрозненные русские отряды, устремился к Москве. Появление хана оказалось настолько неожиданным, что в центральных районах страны началась невообразимая паника. Сам великий князь бежал из Москвы и направился в сторону Волоколамска. Злые языки рассказывали, что, потеряв голову от страха, он некоторое время прятался в стогу сена. Подоспевшие новгородские и псковские воеводы отогнали татар. Однако урон, причиненный набегом, был ужасен. Сотни деревень и сел были сожжены, десятки тысяч людей были убиты или угнаны в плен.
Оправившись после пережитого страха и унижения, Василий III приказал начать следствие и выяснить, по чьей вине произошла катастрофа. Разумеется, воеводы принялись сваливать вину один на другого. Впрочем, первым виновным они дружно назвали самонадеянного и неосмотрительного князя Вельского — их "главнокомандующего".
После событий лета 1521 г. Василий Немой оказался в опале. Ему довелось изведать и государевой темницы (36, 246). Впрочем, Василий III не хотел портить* отношения со своим ближайшим окружением. Дело, что называется, "замяли". Вскоре был прощен и Шуйский. В качестве предостережения ему велено было целовать крест на верность великому князю.
Летом 1523 г. Василий Немой участвовал в походе на Казань, возглавляя "судовую рать", т. е. войско, следовавшее на кораблях по Волге. Взять Казань русские еще не могли, и потому Василий III решил создать надежный плацдарм для новых походов на нее. Вместе с боярином М. Ю. Захарьиным Шуйский был поставлен руководителем строительства новой крепости в устье Суры. Со временем она получила название Васильсурска.
Последующие назначения Василия связаны с обороной Оки. В 1526–1527 гг. он был наместником в Муроме. Там же находим его и в 1529 г. Летом 1531 г. Шуйский среди других воевод стоял на Оке между Коломной и Каширой, а несколько месяцев спустя был послан с войском в Нижний Новгород. В 1533 г. он вновь стоит с войском в Коломне (38, 71)… Летний поход 1533 г. был одним из последних выступлений Василия Немого на военном поприще. Последующие годы его жизни были посвящены главным образом заботам власти.
Подводя итог его более чем 30-летней деятельности как военачальника, можно сказать, что Василий был полководцем средней руки или, лучше сказать, "средним" полководцем своего времени. Масштабы осуществленных под его руководством военных операций, равно как и их результаты, достаточно скромны. Однако, не блистая ярким дарованием, он обладал рядом качеств, которые высоко ценил Василий III. Прежде всего Шуйский был надежен и основателен. Он умел собрать и повести за собой людей в условиях, когда дисциплина русского войска была, пожалуй, самым слабым его местом.
Не зная громких побед, Василий не допускал и крупных поражений. Журавлю в небе он всегда предпочитал синицу в руке. В сущности, он был типичным представителем тогдашнего московского "генералитета". Полководцы и организаторы, подобные ему, были не менее важны для достижения военных успехов, чем блестящие, геройские личности наподобие князя Холмского или Даниила Щени.
Окончив повесть о ратных трудах Василия Немого и отложив до времени рассказ о его участии в дворцовых смутах и сомнительном возвышении в конце жизни, попытаемся как бы заглянуть через плечо старого воеводы и увидеть тех, кто неизменно стоял за ним, — рядовых русских воинов. Безымянные дети России, они ложились на ее полях, словно скошенная трава, и снова вставали молодой порослью новых поколений. Именно они, эти славные голубоглазые бородачи — то добродушные, то свирепые; то алчные, то безмерно щедрые, — держали на своих широких плечах все тяжелевшее бремя военных предприятий московских государей. Они стерегли ворота Руси от незваных гостей, но случалось, и сами без стука являлись в чужой дом…
