Лев Андреев - Янгель: Уроки и наследие
— Разрешите мне в бочку меда предшествующего докладчика влить ложку дегтя.
И, после этого вступления, М.К. Янгель логично и доказательно не оставил камня на камне от доводов в пользу универсальной ракеты."
Что было дальше? Его попросили не обострять вопрос, ссылаясь на то, что все предложения принимаются во внимание и будут только на пользу дела.
Выступление Михаила Кузьмича, продиктованное высокой мерой ответственности перед страной и обществом, стоило ему больших моральных затрат и волнения, мужественное принципиальное его поведение сыграло свою роль, открыв присутствующим глаза на истинную ценность предложений конкурирующей фирмы. Ближайшие годы подтвердили справедливость высказанных М.К. Янгелем суждений. Финал же истории с противоракетой В.Н. Челомея описан в цитировавшихся выше воспоминаниях Г.В. Кисунько:
"Система "Таран" незримо, подобно поручику Киже из произведения Юрия Тынянова, просуществовала до антихрущевского дворцового переворота. Однако ее незримый признак оставил вполне зримые следы в виде развала работ по проблематике противоракетной обороны. Ожидание постановления о создании системы "Таран" воспринималось как фактическая отмена ранее вышедших постановлений по противоракетной обороне… Сейчас, оглядываясь на прошлое, можно с полным основанием сказать, что "нет повести печальнее на свете, чем повесть о советской противоракете".
Кто ошибается?
На пути становления новой конструкции ее создателей неизменно поджидают ошибки, просчеты, неучтенные и непредвиденные ситуации. Это субъективные причины. Намного сложнее проблемы, когда возникают "конфликты" с Природой.
Техника — есть техника. Она может подвести как любой механизм, если что-то сделано не по правилам его конструирования. Другое дело Природа. Она не любит раскрывать свои секреты и порой самым неожиданным образом проявляет свой норов, когда пытаются проникнуть в неизведанную область окружающего нас мира: касается ли это взаимодействия с окружающей атмосферой или, например, просто поведения материалов в процессе эксплуатации конструкции.
Расхожий труизм "не ошибается тот, кто ничего не делает" для Главного конструктора приобретает особый смысл. Конечно, ошибка ошибке рознь. Любая из них, как палка о двух концах — на одном причина, на другом следствие. Ошибка исполнителя может поставить под удар судьбу всего проекта, а при определенных обстоятельствах отразиться и на судьбе организации.
В конструкторском бюро много различных подразделений, а следовательно, и развиваемых в них направлений. По этой причине резко возрастает вероятность конструкторских просчетов и ошибок — больших и малых и с самыми различными последствиями. И ко всем ним имеет самое непосредственное отношение только один человек — Главный конструктор, как ответственный перед государством за разрабатываемый проект в целом. Только один он — обязательный участник всех аварийных комиссий, только он один вершит суд "внизу". И от его умения распорядиться и употребить предоставленную ему власть, как администратору, зависят психологические последствия от возникающих "ЧП" — не только больших, но и малых.
Последствия неправильного решения в технике определяются значимостью конструкции и возможностью устранения ошибки. Автомобилистам хорошо известно, к чему может привести выход из строя прибора, показывающего скорость движения и разрыв тормозной системы… В первом случае по окончании поездки его нужно просто отремонтировать или заменить на новый, во втором — последствия могут быть самые непредсказуемые.
Ракетно-космическая техника в этом отношении отличается от всех других, в том числе и авиационной. Если летчик-испытатель обнаружит в полете какую-то неисправность, или непредсказуемое поведение самолета, то у него может появиться шанс и возможность принять меры для спасения дорогостоящей конструкции, каковой является любой летательный аппарат.
А что можно сделать, если прошла команда на пуск, мембраны прорваны и уже поступают самовоспламеняющиеся компоненты топлива в камеру двигателя? В лучшем случае — только выяснить причину аварии. Последствия же могут быть самыми трагическими. Самые простые ошибки поджидают начинающего инженера, когда конструктивные просчеты определяются недостаточностью опыта проектирования, незнанием особенностей работы аналогичных конструкций и не выработавшегося метода самоконтроля при принятии решений. Простейший пример. Конструктор, проектировавший стапель для сборки конструкции, закончив чертежи, в технических условиях записал: "Малки (углы наклона поперечных сечений ложементов стапеля, определяющих плавный обвод профиля крыла) снять с чертежа". Когда начали изготавливать стапель, все пришли в изумление. Вместо плавного перехода от одного ложемента к другому получился настоящий "рашпиль". Ошибка неопытного конструктора оснастки была элементарной и связана с простой невнимательностью. В чертежах узла, чтобы уменьшить объем технической документации, учитывая полную симметрию конструкции изображали только одну часть. Поэтому на чертеже было написано: "Левый показан", правый — отраженный вид". Конструктор же проектировал стапель не для левого, а правого узла и, забыв об особенностях оформления чертежей, допустил грубейший просчет.
Досадные ошибки возникали и при проведении цеховых операций. В случае, когда полет ракеты происходит ненормально, подается команда на ее уничтожение. Подрыв осуществляется системой аварийного подрыва ракеты, известной в кругу специалистов просто как АПР. Однако, если признаки отклонений параметров движения от расчетных, которые приводят к тому, что ракета не попадет в заданный квадрат, проявляются уже при первых секундах полета, то необходимо предотвратить мгновенное срабатывание аварийного подрыва ракеты до определенного времени. С учетом того, что все, что остается при этом от ракеты оказывается на земле, аварийная система подрыва ракеты могла срабатывать только после того, как носитель набирал высоту в 7,5 километра, ибо в противном случае она могла подорваться уже на старте, разрушив его, или упасть на близлежащие населенные пункты, стартовые площадки.
Для предотвращения срабатывания АПР в этот промежуток полета ракеты, было предусмотрено специальное реле, которое должно было блокировать сформировавшуюся команду на подрыв ракеты.
Конструкция высотного реле была достаточно проста — это анероид, представлявший собой две чечевицеобразные мембраны, выполненные из бериллиевой бронзы и запаянные по краям. В результате создавался замкнутый объем, из которого выкачивался воздух и под действием атмосферного давления мембрана принимала заданную фигуру, напоминавшую восьмерку.
