Геннадий Горелик - Матвей Петрович Бронштейн
Вот молодой физик, который послушно пишет статью точно заданного объема, чтобы заменить статью коллеги, выбывшего из рядов. Вернее сказать, не пишет, а дописывает, начиная с полуслова (издательство, видимо, хотело сэкономить один лист выдирки). Подхватил, как говорится, факел знания.
Вот автор статьи «Квантовая электродинамика» — В . А. Фок, который в корректуре видел хорошо знакомое имя автора предыдущей статьи, а в готовой книге видит имя совсем другое.
И вот Матвей Петрович Бронштейн, который эту книгу уже никогда не увидит, который заперт в тюремной камере, настолько переполненной, что спать — проводить ночь — приходится на цементном полу. А днем, в «свободное» время, он для товарищей по судьбе читает лекции. На самые разные темы: Древняя Греция, Великая французская революция, астрономия и т. д. Вряд ли только приходилось рассказывать о квантовой статистике — аудитория не та...
Но вернемся на несколько лет назад, когда Матвей Петрович в университете читал лекции и по квантовой статистике, и по другим разделам физики. Выступал он и перед гораздо более широкой аудиторией. Составить представление о его педагогическом таланте, о даре объяснять можно по его научно-популярным работам. Самые крупные из них вышли в 1935 г.
В книге «Атомы, электроны, ядра», предназначенной для старших школьников, рассказывается о развитии атомизма. О педагогических достоинствах этой книги, а проще говоря,— о том, насколько она увлекательна, как просто и емко говорится в ней о физике атома, свидетельствует ее переиздание спустя 45 лет, в качестве первого выпуска «Библиотечки "Квант"».
Книга «Строение вещества» написана для более взрослого читателя, стремящегося к знаниям целенаправленно. По словам ее автора, «Цель этой книжки — изложить в простой и понятной форме учение современной физики о строении вещества. Это учение нельзя считать чем-то окончательно установленным и завершенным: каждый год приносит физике новые открытия, иной раз заставляющие нас подвергнуть самой радикальной переделке наши представления об устройстве физического мира. Поэтому книга о современной физике и не должна стремиться к тому, чтобы дать «моментальный снимок» физической теории в настоящее время; наоборот, она должна показать физическую теорию в ее изменении и развитии, так, чтобы стало понятным направление этого развития. К этому и стремится книжка, в которой описывается учение о строении вещества, начиная от Демокрита и Джона Дальтона и кончая новейшими открытиями в области физики атомного ядра» [81, с. 3].
Пролистав эту книгу, трудно поверить, что столь огромный объем сведений мог поместиться в ней. В книге четыре главы: «Атом и молекула», «Электроны и ядра», «Кванты» и «Вселенная». Фактически это курс общей физики, только с центром тяжести, непривычно сильно смещенным к современности, поскольку рассказывается и о теории относительности, и о квантовой механике, о квантовой химии и о космологии. Однако этому предшествует изложение классической механики и электромагнетизма. Так что в целом это вполне систематический курс, математический аппарат которого ограничен четырьмя действиями арифметики. И не удивительно, что книга использовалась в вузах и студентами, и преподавателями. Приведем несколько выдержек, показывающих, как М. П. Бронштейн писал о трудных и тогда еще совсем новых физических идеях.
Объяснив относительность понятия одновременности, он замечает: «Этот результат может показаться странным тому, кто относится к понятиям времени и пространства метафизически, как к понятиям, предшествующим всякому опыту, т. е. как к очкам, сквозь которые мы обязаны смотреть на природу независимо от того, какими свойствами она в действительности обладает. На самом же деле мы не имеем права отрывать понятия пространства и времени от материальных тел, наполняющих природу; поэтому законы пространства и времени и даже самая возможность применять понятия пространства и времени являются лишь частью общей системы законов поведения материальных тел; эти законы никогда не могут быть угаданы заранее (т. е. до опытов и научных исследований), а потому, какими бы они ни казались нам удивительными (в силу привычек и предрассудков, сформировавшихся под влиянием повседневного опыта, область которого неизмеримо более узка, чем область научного опыта вообще), мы обязаны их принимать и в соответствии с ними переделывать наши мыслительные привычки».
Указав, что сходство между механикой электрона и законами распространения волн довольно поверхностно, Бронштейн разъясняет: «В связи с этим становится совершенно очевидным, что вопрос, часто разбираемый в популярных книжках, «есть ли электрон частица или волна», можно ставить только по недоразумению. Ведь волна есть процесс, а электрон есть вещь; отсюда ясно, что электрон не может быть волной; с другой стороны, утверждение о том, что электрон есть элементарная частица, имеет только тот смысл, что ни при каких условиях и никогда нельзя наблюдать дробную долю электрона, и в этой форме такое утверждение безусловно правильно. Поэтому ответом на пресловутый вопрос будет то, что "электрон есть частица, подчиняющаяся волновой механике"».
Обсуждая элементарность протона и нейтрона в связи с бета-распадом, он приходит к выводу: «В природе имеют место соотношения, выходящие за пределы наших наглядных представлений о том, каким образом целое может состоять из частей». Этот вывод получил еще более сильное подтверждение в наше время, когда физическим фактом стала кварковая структура адронов.
6.3. Наука и литература
В 1935 г. вышли последние научно-популярные работы М. П. Бронштейна. Однако это не значит, что его литературный дар иссяк. Просто он нашел другой выход — выход в большую литературу. Книги Бронштейна, написанные в последние два года его жизни, предназначались прежде всего детям, но, как известно, « настоящность» литературы не зависит от возраста предполагаемых читателей.
В 20—30-е годы наука вызывала большой интерес у литературы. Герой Платонова откармливал электроны, булгаковский Воланд успешно применял пятимерную теорию. Расцвела научная фантастика. Даже роман Л. Никулина, действие которого разворачивалось (согласно аннотации) «в годы реакции 1907—1911 гг.», получил название «Время, пространство, движение», более подходящее для книги о теории относительности. Во всем этом отражалось заметно повысившееся общественное положение науки и техники (о чем уже не раз говорилось по другим поводам).
О строительстве нового общества, о роли знаний в этом процессе и о задачах литературы много думал тогдашний писатель № 1 — Горький. Он, получивший образование самоучкой или — точнее — книгоучкой, считал взаимодействие ученых и писателей особенно плодотворным в литературе для детей. «Вопрос о темах детских книг — это, разумеется, вопрос о линии социального воспитания детей»,— так начинается статья Горького 1933 г. «О темах». В центре статьи — создание новой детской книги, посвященной «художественной популяризации научных знаний». По мнению Горького, «не должно быть резкого различия между художественной и научно-популярной книгой», и это возможно «только при непосредственном участии подлинных работников науки и литераторов высокой словесной техники». Авторами такой книги могут и должны быть лучшие научные работники, а не безличные посредники-компиляторы...». Кончается статья призывом тщательно рассмотреть намеченную схему работы, «для чего следует немедля организовать группу молодых ученых и литераторов».
