Эдвард Радзинский - Три смерти (сборник)
– Не правда ли – странные «Воспоминания», – продолжал мой Гость, – почти каждая деталь – неверна.
Действительно, если «Записка» Юровского и показания остальных свидетелей совпадали – рассказ Ермакова на удивление отличался множеством неточных деталей.
Во-первых, он соединяет себя с Юровским, приписывая себе все, что делал комендант. Но если отбросить этот хвастливый вымысел, то все «Воспоминания» – это перевранный набор общеизвестных фактов. Как только дело касается деталей – начинаются ошибки. Машина прибыла не в 10, а в полночь по старому, то есть – около двух ночи по новому времени. «Маузер» был не только у Ермакова, но и у Юровского, постановление читал Юровский, стульев было только два и т. д…Единственная, видимо, правдивая деталь – это история с включенным мотором грузовика. Что же касается последней фразы Николая, то и она, видимо, очередной вымысел, сам Ермаков в своих рассказах множество раз менял эту последнюю фразу царя. (Здесь я пересказал моему странному Гостю историю с последней фразой царя, о которой сказал Ермаков у пионерского костра.)
– Ну что ж, «не ведают, что творят» – слова, которые Петр Захарович действительно вряд ли мог выдумать… При всем своем буйном воображении! Уж очень он был далек от этих слов… Так что вполне вероятно – это последние слова Николая, которые вдруг всплыли в ерма-ковской памяти.
К слову «всплыли» сейчас вернемся… Итак, трудно поверить, что человек, который принимал активное участие в расстреле, – не запомнил ни одной правдивой детали и способен лишь перевирать общеизвестные факты… Такое ощущение, будто его там попросту не было, будто он рассказывает со слов других… Или будто все это для него как бы в тумане… и появляется наплывами… Нет-нет, я понимаю, что он там был, но был… – он усмехнулся, – пьян!
Ну конечно, конечно – он был пьян! Как я раньше не понял! Чтобы распалить себя, нагнать революционную ярость? Или – нервы? Не выдержал ожидания? (В ожидании ответа из Москвы задержал Голощекин на пару часов его грузовик.) Или, что всего вероятней, он был пьян просто потому, что в этот день была получка и многие стрелки охраны (как Проскуряков и Столов) напились… Кричащее, яростное зверство Ермакова, докалывавшего в оружейном дыму несчастных девушек, и было продолжением этого хамского, зверского «был пьян».
И я пересказал Гостю еще одно страшное письмо.
Из письма М.Е. Афанасьева (Москва):
«В 20-х годах мой отец работал инспектором пожарной охраны в Рязанской губернии в городе Сапожке. Местный священник рассказал ему некоторые подробности со слов одного из убийц семьи Романовых. Кто был этот умиравший убийца, он отцу не сказал, а грехи умирающему отпустил. Умиравший сказал, что руководитель убийства предлагал им изнасиловать великих княжон. Они были все пьяные, в тот день они получили зарплату Убивать женщин они не хотели. «Баб не стреляем! Только мужиков!». Сам этот главный убийца страдал хроническим алкоголизмом. И был в тот день пьян. Они ему кричали: «Так революцию не делают…».
И опять кашляющий смех Гостя:
– Значит, мой давний друг Петр Захарович пообещал девиц? Нет, не расстрельщикам… тут священник просто не понял – своей лихой братве – верх-исетской дружине пообещал… И, конечно, умиравший в рязанском городе Сапожок не был из цареубийц, он был из ермаковского отряда. Ермаковцы только присутствовали при захоронении трупов, но гордо причисляли себя к убийцам… Я с этим сталкивался. Ну а что касается самой идеи: пообещать изнасилование перед расстрелом – это бывало в те годы… об этом написано и у Мельгунова в «Красном терроре»… кстати, у белых это тоже практиковалось… здесь ничего нового. Ну а то, что Ермаков был пьян… в этом я никогда не сомневался. Именно потому Юровский вынужден был поехать «проконтролировать» погребение трупов… Иначе никогда не посмел бы комендант проверять самого верх-исетского комиссара Ермакова. Вот почему садится Юровский в грузовик везти трупы. И Ермаков с пьяной настойчивостью наверняка тоже в погрузке тел участвовал – ведь это была его работа. Я так понял из бесед с Петром Захаровичем, что он даже на грузовик влез – руководил погрузкой. Но думаю, уже не мог слезть, так и остался в кузове с трупами.
Итак, Петр Захарович в ответственнейший момент революционной истории был, попросту говоря, пьян. Но почему, борясь с ним за честь расстрела, Юровский ни разу не использовал это обстоятельство… даже не намекнул? Щадил честь политкаторжанина? Или что-то ему мешало? Я много раз пытался прощупать самого Ермакова… когда догадываться начал… Но узнать точно ничего не смог. Я про дорогу говорю…
Я никак не мог приноровиться к его манере разговора.
– Я недолго вычислял, где могло что-то случиться с ними обоими: конечно, дорога и грузовик с трупами… Вот тогда и стал я его осторожно расспрашивать про дорогу. А он на самые простые вопросы… Ну, допустим, спрашиваю его: «Стрелки охраны грузовика в кузове ехали или конными?..». Но даже на такой обычный вопрос он каждый раз отвечал по-разному: дескать, ничего не помню, безумный я человек, память пропил… Да, выпить он очень любил. По пивнушкам народ все забавлял рассказами, как он царя убивал. Но и в пивнушке, пьяненький, ни слова про дорогу… Но все же раз… раз… очень он был пьян… Я тогда опять завел свой разговор, а он, как всегда, нес свое: как он всех убил… И, уже уходя, вдруг спросил: «А ты, как я погляжу, не веришь, что они все?..». И ухмыльнулся. А потом добавил: «Все, все погибли!». И вдруг зверем посмотрел.
Перед смертью я его навестил… В мое время в воздухе носилась революционная идея, чтобы к умирающим вместо священника приходил чекист. В конце концов, даже атеистам нужно облегчить свою душу. Но кому же рассказывать, как не учреждению, где положено говорить только правду. Так что в ЧК можно было бы создать специальный корпус – чекистов-священников. Назвать их как-нибудь – «правдособиратели»… Вот в должности «правдособирателя» я побеседовал с Петром Захаровичем… Но – опять ничего!.. Кстати, вы пытались представить ту дорогу и путь грузовика?
Я изучал этот путь. Его пытался восстановить когда-то следователь Соколов – по следам, оставленным страшным грузовиком на влажной от грозовых дождей земле, и по показаниям свидетелей. Но главное – путь царских трупов к их первой могиле оказался подробно описанным в секретной «Записке» коменданта Юровского.
И наконец, два энтузиаста из Свердловска, изучавших историю расстрела, прислали мне карту пути грузовика…
Так соединились все свидетельства… И я увидел…
Грузовик с трупами
Открылись ворота Ипатьевского дома, и шофер Сергей Люханов вывел на улицу грузовик. Было три часа ночи. Грузовик поехал по Вознесенскому проспекту, потом свернул по Главной улице, у ипподрома выехал за пределы города и далее направился по дороге на деревню Коптяки.
