Ольга Ваксель - «Возможна ли женщине мертвой хвала?..»: Воспоминания и стихи

Безвольные, непостоянные,
Глубоки и холодны,
Бесстрастным солнцем осиянные,
Не любим и не ждем весны.
С полуопущенными веждами
И безразличием лица
Не оживим в себе надеждами
Непостоянные сердца.
О, если бы навеки молодо
И постоянно, навсегда,
Мы отогнали б ужас холода,
Мы растопили б царство льда!
Живите рядом с отживающим,
Дышите воздухом могил,
Не расставайтесь с умирающим,
Который был когда-то мил.
Храните верно мир оконченный,
Лелейте поздние цветы.
Их запах нежный и утонченный —
Наследье ранней красоты.
Дружите с ангелами падшими —
В них живы песни райских дней,
Любуйтесь лицами увядшими,
Их красота еще видней.
Любуйтесь древними иконами,
Их лики — тайна и любовь,
Что с неразгаданными стонами
Встает и воскресает вновь.

Я больше не могу, мне очень тяжело,
Неровно мы наш подвиг поделили.
Могу тебе сказать: «О друг мой: или — или!»,
Но наше будущее хрупко, как стекло.
Слова последние останутся за мною,
Мне не страшна грядущей дали мгла.
Но миг сегодняшний, жалею, не могла
Сказаться ни усталой, ни больною,
Чтоб вновь в бессвязных мыслях отойти
От будней призрачных, таких уже неблизких,
И видеть зной в луны и солнца дисках,
Что льется мне на сонные пути.
В пещере маленькой, где праздничные ясли,
Не сковывают и не тают льды,
Идем по кругу медленной звезды,
Пока мы оба к жизни не погасли!

Как мало слов, и вместе с тем как много,
Как тяжела и радостна тоска…
Прожить и высохнуть, и с лёгкостью листка
Поблекшего скользнуть на пыльную дорогу.
Как мало слов, чтоб передать точнее
Оттенки тонкие, движенье и покой,
Иль вечер описать, хотя бы вот такой:
В молчании когда окно синеет,
Мятущаяся тишь любимых мною комнат,
А мерный звук — стекает с крыш вода…
Те счастье мне вернули навсегда,
Что обо мне не молятся, но помнят.

Сегодня шел такой пушистый снег,
Как иногда в июльский полдень снится…
Сегодня я подрезала ресницы…
Когда поляну солнца пересек
Полет ворон, раздался оклик резкий,
Ворвался вдруг в открытое окно…
И крылья птиц любить мне суждено
Из-за надувшейся, как парус, занавески.
Как мало видела я непохожих лиц,
Несходство все нарочно прикрывали…
Глаза людей — старинные эмали
Под крыльями трепещущих ресниц.
Сегодня оттепель, и, падая, снег таял…
Стояли черными деревья и кусты,
Дрожали мысли бледны и пусты,
И, каркая, неслась воронья стая.
Позволь стоять в окошке и мечтать
О жизни радостной, сокрытой в глупых птицах,
Забыть о неподрезанных ресницах
И воздух мартовский медлительно вдыхать.

Ты прав…
Я иногда пишу над печкой яркой
Тобой или другим навеянные строки,
А вечер тянется, прекрасно-одинокий…
Не ожидая от судьбы подарка,
Ношу в себе приливы и отливы —
Горю и гасну там, на дне глубоком.
Встречаю жадным и смущенным оком
Твой взгляд доверчивый и радостно-пытливый.
И если снова молодым испугом
Я кончу лёт на черном дне колодца,
Пусть сердце темное, открытое забьется
Тобой, любимым, но далеким другом.

Сегодня я ждала особенно тревожно,
Глядела за окно на наш широкий двор.
Там новый, чистый снег блистательный ковер
Постлал, красивый красотой неложной…
Казалось мне, что ты недалеко идешь,
Ускорив шаг при приближеньи к дому.
Гашу в себе знакомую истому,
Бужу в себе обыденную ложь…
Узнаю вечера еще, еще длиннее,
Еще тревожнее живую тишину…
Уже пора готовиться ко сну,
Одним и тем же ровно пламенея.

Я не люблю луны, я не люблю симфоний,
Ни запаха цветов, пьянящих и больных…
Вся жизнь моя полна волнений, но иных,
Вся жизнь моя слита в одном, о солнце, стоне.
В моей душе ты солнце уничтожь,
Ты, заронивший новую тревогу!
Еще властна не верить, слава Богу,
В прозрачных рук ласкающую дрожь.

Я потеряла мой опал
В тот день мне памятный. Отныне
Его сменила бирюза.
Я шла домой, был вечер ал.
(А вспомню только — мысль застынет,
И остановятся глаза,)
Снега из дали голубели,
Навстречу медленно текли
Неосвещенные дома.

Опять со мной рассудочная ясность,
Смятенья прежнего и боли зрелый плод,
Как огонек светящихся болот,
Мне издали была видна опасность…
«Счастливая, спокойная жена,
Ей ничего давно уже не нужно,
В ее прекрасной выдержке наружной
Поверхность ровная души отражена».
Но там, на дне, безумья и смущенья
Медлительное подымалось пламя…
Недрогнувшими отняла руками
Обещанное каждому прощенье.
И если бы опять мне встретить то же.
Я повторила бы сначала, слово в слово,
От слова первого до слов тоски грозовой,
Чего и ты в себе не уничтожил…
Но все пройдет, твои умрут волненья,
Иные женщины тебя пробудят к жизни.
В ней брошенной тобою укоризне
Мое глубокое и страстное паденье.