Ольга Приходченко - Я и ты
Объединяющий людей его величество футбол жестко противостоял оголтелым. Если и случались инциденты, то мелкие и их тут же пресекали, а пострадавшим от них (такие все-таки были) выплатили компенсацию из страхового пакета на общую сумму в сто пятьдесят восемь миллионов евро, причем страхование зрителей происходило одновременно с приобретением билета.
…В тот же день, уже глубокой ночью, я вернулся из Гельзенкирхена в Берлин. На Улице 17 июня задержался у Мемориала нашим воинам. На высоких постаментах застыли два танка Т-34. Несколько полицейских тщательно охраняли памятник. Подошел пожилой немец, постоял рядом, потом, переведя на меня взгляд, спросил:
– Русиш? – и быстро-быстро что-то заговорил. Заметив, что я не очень-то его понимаю, произнес: – Айн момент, – и подозвал приятеля.
– Он говорит: спасибо русскому солдату, – по-английски пояснил тот.
Советскому солдату. Июнь – июль 2006-го. На шестьдесят первый год после окончания войны Германия проводит чемпионат Мира. Вопреки правилам слово «Мир» специально, с умыслом пишу с прописной буквы. Вот сейчас бы сюда того а-ля запорожца с пышными усами и чубом на выстриженной голове, в бордовых шелковых шароварах и расписной рубахе, которого я встретил после матча украинцев с Тунисом. Вместе с друзьями он во всю глотку распевал: «Этот День Победы порохом пропах…», что звучало весьма символично в эти дни.
* * *Вам жаль? И мне тоже. Хотя вроде бы все устали, целый месяц под током высокого болельщицкого напряжения, а все равно щемит сердце. Даже солнечная погода запросила передышку, взбунтовалась, залив жару, словно слезами прощания, мощным грозовым потоком. Какой грандиозный бал окончен! Европейцы-то каковы: напрочь затворили медальные ворота перед всеми, кто не с «нашего» континента. На берлинском «Олимпиастадионе» гаснувшие свечи бликами играли на бутсах итальянцев. Но были ли эти блики по-настоящему чемпионскими, золотыми? Если честно, полного удовлетворения от финала я не получил, хотя до инцидента с удалением Зинедина Зидана игра по своему содержанию, накалу, классу исполнителей абсолютно отвечала ему. И украшало финал прежде всего мастерство капитана французов.
Скандалов, разумеется, не хотелось никому, однако избежать их полностью не удалось. Еще в четвертьфинале случился немецко-аргентинский конфликт, но это еще цветочки. Ягодки – арбитраж, его общий уровень. Уважаемому господину Йозефу Блаттеру нелегко далось грустное песнопение о желтой или даже красной карточках, которые следовало бы предъявить некоторым рефери, чей уровень судейства оказался ниже уровня самого футбола. Президент ФИФА выразился прямо-таки словами вождя мирового пролетариата: лучше меньше, да лучше, и в это «меньше» попал после матча Голландия – Португалия и наш арбитр.
В общем, европейских рефери в отставку, доверие лишь латиноамериканцам и японцам, причем Горацио Элизондо – впервые в практике мировых чемпионатов – обслуживал матчи и открытия, и закрытия. Про стартовый все давно забыли, хотя и в нем земляк Марадоны не выглядел безгрешным, а вот решающий помнится до сих пор. По сути, Элизондо его скомкал, сломал игру. Второй пенальти он обязан был дать в ворота итальянцев. И вместе с Зиданом за удар головой соперника удалить и Марко Матерацци, который фактически спровоцировал французского капитана на этот шаг. Совершенно очевидно, он ляпнул такое, от чего обычно уравновешенный Зидан просто взорвался. Когда специалисты чтения по губам расшифровали тираду итальянца, то вынесли вердикт: было именно так; нормальный человек не может простить, когда оскорбляют его самых близких родственников.
«Два памятника. Какой лучше?» Так образно был представлен в немецкой прессе решающий поединок за главный титул. Что и говорить, итальянская и французская команды оказались на турнире самыми возрастными. Но как по-юношески задорно и свежо играли «памятники-ветераны»! Старые футбольные кони и борозды не портили, и пахали глубоко. Конечно, как поется в песне: «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым», не получится ни у Буффона с Бартезом, ни у Каннаваро с Тюрамом или у Фигу с Роберто Карлосом. Грустный момент прощания с великими кудесниками мяча неизбежен, время прижмет их настолько, что заставит окончательно повесить бутсы на гвоздь. Футбол мигом обеднеет, распрощавшись с целой эпохой, как обеднел он с уходом Пеле, Эйсебио, Марадоны, Бобби и Джека Чарльтонов, Льва Яшина, Валерия Воронина, Олега Блохина, Лотара Маттеуса…
Но отмотаю ленту чемпионата немного назад. Так вот, на каком бы кадре ни остановился, картина была одна и та же, и никакой, упомянутый уже вскользь, сильнейший ливень не мог охладить гудящую, взбудораженную футболом немецкую столицу. Хотя и потонул город в потоках воды, и коммунальщики еле справлялись с разбушевавшейся стихией. Передышка была недолгой, всего одну ночь, наутро Берлин вновь заискрился фейерверками, танцевал, орал во всю местную Ивановскую песни на разных языках, пил пинтами, бокалами, кружками пиво. Правда, так и не выяснилось, превзойден ли мировой рекорд по «пивболу», установленный еще перед четвертьфиналами англичанами: тогда семьдесят тысяч болельщиков с туманного Альбиона за пару дней употребили примерно семьсот тысяч литров чересчур народного напитка. Оттого чересчур и бушевали.
Дух чемпионата захватывает настолько, что просто теряешь чувство времени и пространства. Начисто забываешь, что есть Уимблдон, по соседству стартовал «Тур де Франс», а уж какие именитые соревнования! Да, Олимпийские игры – событие масштаба вселенского. Но чтобы мощная волна многонационального праздничного ликования девятым валом катилась по стране день и ночь напролет целый месяц… Чтобы переполненные трибуны на каждом матче… Чтобы на глазах всего честного народа в порыве футбольной страсти обнимались Ангела Меркель и Франц Беккенбауэр, да еще фрау канцлерин на тех же глазах, не стесняясь, пила шампанское… Перефразируем известное восклицание. Нет, король не умер, король спорта жив, да здравствует король, в подчинении которого стран куда больше, нежели в ООН.
Пик веселья и музыкального взрыва находился все на той же болельщицкой миле (опять миллион человек) и у прижавшегося к Брандербургским воротам мяча-глобуса. Сам гигантский шестидесятитонный шар диаметром в двадцать метров, внутри которого размещался музей футбола, заранее продали с молотка на аукционе за сто тысяч евро, и теперь он украшает Гамбург. Точно так же шумел-гудел накануне Штутгарт, где команда Германии под канонаду часового салюта получила бронзовые награды, и Оливер Кан, обняв Ангелу Меркель, «по-отечески» похлопывал ее по спине.
Все это теперь позади, и уже не важно, кто за кого глотку драл, яростно переживал. Все смешалось в футбольном доме Облонских, а люди, расставаясь, уже жили ожиданием новой встречи с любимой игрой на следующих мировых чемпионатах.
…Вот так встреча, приятный сюрприз. В толчее на нижней платформе берлинского вокзала я углядел Владимира Маслаченко. Все веселее, чем катить одному. Не сомневался, он направлялся туда же, куда и я, в Дортмунд, на полуфинал Германия – Италия. И оба мы едва не оказались за бортом матча, которому суждено было стать, по мнению большинства, самым красивым на всем турнире. Более того, в его оценке специалисты пошли дальше, считая лучшим за последнее десятилетие.
Эх, дороги, железные дороги немецкие. Мы, журналисты, были чрезмерно им благодарны за комфортный приют и бесплатный проезд куда угодно, но одновременно из-за них чуть не лишились удовольствия побывать на такой встрече. Поезда со всей страны, в этот день плотным пучком лучей сфокусировавшиеся на Дортмунде, опаздывали на несколько часов из-за повторно разыгравшейся ливневой вакханалии.
Все бы ничего, если бы не жесткое правило: получение (в дополнение к аккредитации) заранее заказанного билета обязательно в строго отведенное время. Не успел – опоздал, автоматически переселяешься на лист ожидания. А поскольку таких «переселенцев» из-за нарушенного графика движения оказались сотни, можете себе представить, какая давка-кутерьма закрутилась, чтобы с этого листа поскорее сойти. Как в былые времена у нас за билетами на поезда или самолеты на юг в разгар летнего сезона. В очереди с нами толкались коллеги из разных тмутараканий, которым в принципе был безразличен этот матч. Однако мы обязаны были их пропустить, они имели преимущество, ибо их команды участвовали в чемпионате.
Нам пришлось нелегко, однако еще более труднее было… тогдашнему властелину Ватикана – Папе Бенедикту ХVI. Он же немец по национальности, но в то же время глава Римско-католической церкви. За кого болеть? Кого на самом деле поддерживал Папа, так и осталось в тайне. В Ватикане установили экран в сто квадратных метров, и понтифик, наблюдая по нему прямые трансляции, не выказывал, как свидетельствуют очевидцы, эмоций ни в одну, ни в другую стороны. Догадайтесь, мол, сами. Пытались выведать что-то на сей счет у Франца Беккенбауэра, который незадолго до чемпионата был гостем Папы. Молчание.
