Семен Луцкий - Сочинения
А когда уже мы с тобой увидимся? Ужасно, что ты не можешь приехать сюда, а сам я поехать не могу, не хочу даже на 2 дня оставить мамочку. Она, бедная, очень страдает от болей, но духом все та же и продолжает в тяжелые моменты говорить себе: «Клара, держись!» Флорочка все время с ней, не легкая у нее жизнь (работа, хозяйство и уход за мамочкой). Но, в общем, не буду жаловаться, все хорошо, дай Бог, чтобы так продолжалось.
Как я счастлив за Вас, за то, что Вы так много радости имели от поездки на родину. Насчет Володи скажу, что я никогда не сомневался в его душевных качествах, но огорчила меня его глупость, связанная с «телячьей восторженностью», затмившие в нем чувство такта. А я люблю его по-прежнему. Как ты сейчас себя чувствуешь физически, следишь ли за своим здоровьем?
Т<атьяна> А<лексеевна> передала мне некоторые стихи Даниила[401], я еще не успел их прочесть, надо будет, чтобы ты их напечатал. Она говорит, что они очень хорошие.
Что тебе о себе сказать? Живу, работаю (лекции, работа, ingen.-conseil), окончил и сдал в печать первый том моей книги по электричеству[402]. Мечтаю о стихах, но пишу мало.
Абр<ам> Сам<ойлович> очень подался, едва ходит, часто болеет. Остальные — стареют безнадежно. Бр<ат> Антонов скончался (не знаю, помнишь ли ты его, милый был человек)[403], на днях узнал случайно о смерти Присмановой[404] (скончалась во сне, счастливый конец для нее, но бедный Гингер…)[405].
Вадимушка дорогой, рука «заела», кончаю письмо.
Крепко тебя и Олечку обнимаю и целую.
В<аш> всегда Сема.
Мамочка и Флорочка целуют Вас.
Пиши, дорогой, не забывай меня.
Paris, le 29/III <19>61
Вадимушка дорогой,
Не сердись на меня и не думай, что я забыл тебя… Но я сейчас в таком состоянии, что не способен писать письма. Дело не только в моей «перегруженности» или в физической усталости. Нет, я просто как-то странно «оцепенел», как-то «съёжился» и равнодушно смотрю на «всемирную нелепицу». Это нехорошо, это, может быть, пройдет, но сейчас это так и «железные шаги» Истории даже не очень волнуют меня. Хуже всего — мое душевное одиночество, настоящего друга даже среди братьев не нахожу (братья тоже скисли) и очень-очень мне не хватает тебя… Горько мне, что ты так далеко и не можешь приехать. А я тоже и думать не могу о поездке к тебе хоть на два дня, ибо очень меня беспокоит здоровье мамочки. Она очень ослабла и страдает от ревмат<ических> болей. Да и сердце не совсем в порядке. Но прелесть она такая же, к<а>к всегда, и для всех друзей она общая мама, которая обо всех думает и заботится.
Вадимушка, какая радость была для всех увидеть дорогого Сашу[406]. Какой он чудный — мы все в него влюбились, какие хорошие, чистые глаза…
Твое письмо было для меня большой радостью, и я счастлив был найти в нем то, что я всегда думал о прекрасном русском народе и о его чудесной молодежи.
Тат<ьяна> Ал<ексеевна> передала мне несколько стихотворений Даниила, я прочел их с наслаждением — он настоящий поэт. Если можешь, пришли мне еще. Его стихи надо было бы издать, но как это сделать?
Вадимушка, ты о своем здоровье ничего не писал, как ты сейчас и как дорогая Оля? Пиши мне, не считайся с моими письмами.
Дорогой мой, вот столько-столько хотелось тебе сказать, да не пишется… Ты все-таки не огорчайся, не думай, что я сейчас «на ущербе», просто — полоса такая…
От Адиньки имею чудные письма, все у них, слава Богу, благополучно. Дети растут, талантливые, хорошие, уже совсем большие (Имочке 13, Сильвочке 11, Зореньке 8 лет!). Тяжело, что они так далеко, когда и где мы с ними увидимся, не знаю, и в лучшую пору их детства они не с нами.
Ну, будет. Очень уж я «заныл»…
Крепко и нежно обнимаю тебя, Олю и Сашеньку за нас троих.
Твой верный Сема.
Книга моя (часть первая) выйдет осенью[407]. Она — по моей «специальности» — о расчете электр<ических> машин. Стоила мне больших трудов (но человечества она не спасет…).
Bures s/Loette 24/IX <19>61
Дорогие мои Вадимушка и Олечка,
Когда долго не пишешь, то не знаешь, с чего начать… Ну, уж как-нибудь начну, дальше распишется… Спасибо за твое, Олечка, письмо, а на тебя, Вадимушка, я не сержусь (сам я такой, как ты), а только грущу.
Поздравляю Вас с Сашенькиным счастьем, рад за чудного Сашеньку, за хорошего Сашеньку, которого так люблю. Дай Бог ему много счастья и радости. Я узнал о его женитьбе уже давно от Тат<ьяны> Ал<ексеевны>, хотел сейчас же писать Вам, но… руки мои немеют, как только берусь за перо. И мне страшно становится за тот разрыв контакта, который из-за этого происходит и с Вами и со многими друзьями. Боже мои, я говорю о разрыве контакта с Вами, но ведь это немыслимо, неверно и невероятно, ибо всегда о Вас думаю, всегда Вы мне дороги и близки и не может быть, чтобы наша связь душевная так вдруг оборвалась. А вот писать не могу, ибо слишком много надо было бы сказать, а всего и не скажешь. Расскажу Вам просто о нашей жизни. Мамочке моей минуло 90 лет, но она, слава Богу, держится молодцом, хоть и хворает и страдает от ревматизма. Но она все такая же необыкновенная прелесть и в ней много чистого, детского и невинного. Она бабушка для всех самая мудрая и глубокая, всех понимающая и всем помогающая… Флорочка окружает ее заботами и лечением, и мы оба чувствуем, что наша ласка дает мамочке силу жить. Ну, а я «все в той же позиции сижу в ожидании» (чего?)… Много работаю и здоров. Этим летом мы имели большую радость! Адинька гостила у нас 6 недель (она приехала одна, но… с обещанием № 4! — буду дедушкой в 4-ой степени). Она теперь уже вернулась в Израиль. Она необыкновенно молодо выглядит, право, ей можно дать 23 года, не больше! Тяжело нам было расставаться, когда-то опять увидимся? Тяжелей всех было, конечно, мамочке, но она взяла себя в руки и была крепка (она, как старый дуб с молодыми побегами). Сейчас мы еще живем на даче, но с октября вернемся (начнутся мои лекции). Вот Вам, дорогие, все о нас. Теперь жду вестей от Вас.
Я счастлив за тебя, Вадимушка, за то, что твоя прекрасная книга об отце выйдет в России[408]. Имеешь ли известия от Володи, доволен ли он? Да, о «наших». Стареют братья. Абрам почти не может ходить — жалко на него смотреть (и глухота почти полная). У Тера было гнойное воспаление простата, нужна операция. Словом, повсюду весело. А как у тебя со стихами, Вадимушка? Милый мой, пиши, не томи меня.
Крепко и нежно Вас обоих целую.
В<аш> Сема.
<Приписка на полях> Поцелуйте за меня Сашеньку и Олечку. Мамочка и Флорочка целуют Вас нежно.
![Юлия Федотова - Герои былых времен [HL]](/uploads/posts/books/53161/53161.jpg)
