Иван Бессмертный - Силуэты разведки
— Чем занимались советники?
— КГБ СССР проводил работу в Афганистане с использованием различных форм, сил и средств: активно действовала резидентура (с легальных позиций под различными официальными прикрытиями), в ОКСВ (ограниченный контингент советских войск) несли службу работники Особых отделов, в северных и северо-восточных провинциях Афганистана, граничащих с СССР, выполняли поставленные перед ними задачи мотоманевренные группы погранвойск.
Кроме них работала довольно большая группа сотрудников Представительства КГБ СССР при органах безопасности Афганистана. Здесь надо пояснить, что КГБ СССР осуществлял сотрудничество со спецслужбами ряда дружественных государств. Сотрудников такого Представительства в Афганистане и называли «советники КГБ».
— Теперь более подробно расскажите, пожалуйста, о работе советников.
— Прежде, чем рассказать об особенностях этой работы, уместно вспомнить вот о чем: почему разведчики гордятся тем, что «работали в поле», а не в кабинетах? Да потому, что при этом подразумевается работа за рубежом, требующая постоянного максимального задействования интеллектуальных, душевных, моральных, физических сил и возможностей организма, профессионального мастерства — и все это в условиях, сопряженных с риском поломать карьеру, потерять свободу или здоровье, а то и жизнь. Как нигде, «работа в поле» позволяет оперативнику состояться или не состояться как профессионалу.
Так вот — в полной мере все это относилось и к условиям работы советников КГБ.
Другая особенность — это колоссальное чувство ответственности за результат работы, профессиональную ошибку: ведь в случае провала разведчик рискует только собой и своей сетью информаторов, конечно — это не так уж и мало (простите за налет цинизма). Ошибка же советника может привести к тому, что всей мощью подразделений Советской или афганской армий (а то и совокупной мощью) будет в пух и прах разнесено на той стороне (у противника) не то, что нужно, погибнут невинные люди, либо не менее тяжкий по последствиям удар будет нанесен противником. Говорят «война все спишет», что-то, наверное, в этом есть, но ведь есть же и совесть.
— Не могли бы Вы проиллюстрировать проводимую тогда Вами и Вашими коллегами работу конкретными примерами.
— Думаю, это нецелесообразно по следующим причинам: сухая статистика по результатам работы непосвященным ни о чем не говорит, а кому положено (как с нашей, так и с «той» стороны) — те и так о нашей работе знают. Кроме того, любой рассказ о конкретных тайных операциях и спецоперациях без деталей не только никому не интересен, но и не понятен даже для специалистов. Рассказать подробно — не считаю себя в праве, поскольку, вероятно, немало участников этих операций (имею в виду афганцев — коллег или сотрудничавших с нами) еще живы, и кто знает, какие детали излишних откровений могут поставить их под удар или просто доставить неприятности.
Но были проведены мероприятия (или операции) о которых можно рассказать: во-первых, их автором и непосредственным участником был я, мои сотрудники и афганские коллеги; во-вторых, наше участие в них не скрывалось (иногда даже подчеркивалось); в-третьих, они были весьма результативными с точки зрения решения стоящих перед нами приоритетных задач (обеспечение безопасности находящихся в Афганистане советских граждан, расширения сферы влияния народной власти) и, наконец, в основе этих операций лежали нестандартные идеи, поэтому я не раскрою специфические формы и методы работы органов госбезопасности.
— Какие перед вами стояли задачи?
— Борьба с бандитизмом, терроризмом, контрреволюционным подпольем. Для выполнения этих задач велась активная работа с мусульманским духовенством, с интеллигенцией и молодежью.
— И основная нагрузка, как нетрудно понять, ложилась на советников?
— Официально это выглядело так: есть местные органы безопасности, мы при них — советнический аппарат.
Нам на наших рабочих совещаниях, было заявлено, что работа каждого советника оценивается по результатам работы органов госбезопасности Афганистана. Задача, которую нам предстояло решить немедленно — добиться того, чтобы к подследственным не применялись пытки, как это было при Амине. С заданием мы справились. И это дало результаты. Потому что, спустя некоторое время, эти люди из тюряжки выходили и об обращении с ними, естественно, рассказывали.
Обстановка в провинции оценивалась так: сколько процентов территории контролирует народная власть, сколько — мятежники.
Повстанцев мы разделяли на несколько категорий. Первая — это непримиримые, с которыми договориться невозможно. Вторая — это те, кто не поддерживает народную власть «по иным мотивам». Среди них такие, которые были готовы поддержать народную власть открыто, и такие, которые тоже были готовы оказать поддержку, но… тайно. Третья категория — уголовники. С ними договариваться бесполезно.
И вот, если кишлак платил налоги, давал призыв в армию, не выступал открыто, с оружием в руках против народной власти — это уже был позитив.
— О чем вы договаривались с местными авторитетными людьми, делая их своими тайными союзниками?
— Удавалось договориться обычно вот о чем: не надо нам вешать флаг, не надо кричать «Да здравствует Бабрак Кармаль!», сидите спокойно, но, если на вашу территорию зайдут чужие, враждебно настроенные, тайно доложите нам. Если они захотят установить мины, выставить засады — потребуйте убраться со своей территории под любым предлогом — вы сейчас не хотите осложнять отношения с властями, у вас люди сейчас не так настроены.
— То есть так выглядела тайная поддержка. А если какой-то кишлак поддерживал открыто, как с ним строилось сотрудничество?
— Если открыто, то это уже совсем другое дело — из них тогда формировали гарнизоны.
В провинции Файзабад— Куда вас направили сразу же по прибытию в Афганистан?
— Меня направили в провинцию Файзабад. Это 1200 метров над уровнем моря, в котловане, кругом горы. Шесть километров до расположения полка и два километра — до вертолетной эскадрильи. Вертолеты — это связь с внешним миром. Другой связи не было. Перевал закрыт.
Оперативные группы по всему Афганистану, которые дислоцировались в провинциях, проживали, как правило, в тяжелых бытовых условиях. Не была исключением и оперативная группа в Файзабаде. Все мы жили в небольшом одноэтажном домике. Здесь же хранились все наши боеприпасы, все оружие и продовольствие. Коридор тесный, два человека с трудом разминаются. Первое впечатление такое — режим.
