Юрий Алексеев (2) - Евгений Чудаков
…В некотором царстве, в восточном государстве жил султан. В меру суровый, как и подобает султану, но не в меру суеверный. Во дворце его всегда окружала толпа звездочетов-прорицателей. Султан не очень-то верил им, понимая, что, будучи людьми неглупыми, они, изучив его характер, сообщают ему не то, что читают на небесах, а то, что ему хотелось бы услышать. Легко представить радость султана, когда ему сказали, что в городе остановился паломник из далекой страны, известный своим ясновидением.
И вот паломник предстал пред ясные очи владыки.
— Скажи мне без утайки, чародей, что ожидает меня в жизни? И горе тебе, если попытаешься меня обмануть! — молвил султан.
— Я сделаю, как ты велишь, высокочтимый, — ответил ясновидец.
И хотя он был молод, взялся за дело умело и истово. Два дня выяснял подробности жизни владыки и всех его близких, две ночи глядел в небеса через диковинные трубы. На третий день молодой предсказатель вновь очутился перед султаном.
— О, сиятельный, — сказал он, — скрепи свое сердце. Тебя ждут тяжелые испытания — ты потеряешь всех своих родственников.
Услышав такое, владыка опечалился. И от расстройства велел отрубить ясновидцу голову. Но, как говорится, трудности не испугали султана. Когда в городе остановился очередной знаменитый пророк, он и его пожелал послушать, опять же предупредив о каре за вранье.
И этот кудесник оказался человеком добросовестным. Несмотря на свой преклонный возраст, он с не меньшим усердием проделал все то, что и печальной памяти его молодой предшественник. А представ в конце концов пред грозным правдолюбцем, молвил так:
— О, великий, высокочтимый, всемилостивейший и всемогущий! Радостную весть должен сообщить я тебе! Ты переживешь всех своих родственников!
И султан возрадовался, одарил предсказателя мешком золота, дал ему охрану в дорогу…
Объяснять смысл этой притчи Вере не понадобилось. С тех пор она следила за тем, чтобы в доме Чудаковых никто не задевал друг друга неосторожным словом, не добавлял «конфликтов по недоразумению» к истинным проблемам. А такие конечно же существовали и в семье Евгения Алексеевича. И главной проблемой, как и во многих других семьях, были дети.
Летом 1938 года сыну исполнилось семнадцать. Как надеялся на это время Евгений Алексеевич! Как ждал, что поступит Саша в МАДИ, или в МАМИ, или в МВТУ! Не случайно ведь и машинки дарил сыну с семимесячного возраста, и управлять «газиком» научил в пятнадцать лет.
Но Саша полюбил автомобиль по-своему. Если для Чудакова-отца он был символом прогресса, сгустком интереснейших технических решений, наконец, дорогостоящей и редкостной игрушкой, то для Чудакова-сына, чуть ли не в автомобиле родившегося и окруженного автомобилями все детские годы, машина стала не более чем средством передвижения. Водить Саша научился великолепно. И ухаживать за машиной, беречь ее отец приучил. А вот увлечь сына усовершенствованием автомобиля, тайнами создания новых машин не удалось.
Не пожелал Чудаков навязывать сыну свою волю. В семье считали, что излишняя опека вредит детям. Поэтому к решению Саши после школы в вуз не поступать, а пойти работать, поискать свою профессию, свое место в жизни отнеслись спокойно. Мать и отец досады не выказывали, эмоции сдерживали.
Вскоре Александра призвали в Красную Армию. Оценив его навыки автомобилиста-практика, определили в автобронетанковые войска. В гараже, во время ремонта машины, случилось несчастье. Упавшая тяжелая деталь серьезно повредила Саше руку. Результат — увольнение в запас.
А Таня? Втайне Евгений Алексеевич и Вера Васильевна, вдохновленные прекрасной игрой актеров МХАТа и Малого театра, куда с ними регулярно ходила и Таня, мечтали, что дочь изберет профессию актрисы или театроведа. Но мечты их не сбылись. Смотреть спектакли Тане нравилось, а играть самой — нисколько. На Николиной Горе устраивались, несмотря на занятость Евгения Алексеевича, семейные вечера «с чаями, вареньями и романсами». Глава семейства с удовольствием брал в руки гитару, тихонько наигрывая, выводил приятным баритоном: «Я вновь пред тобою стою очарован и в ясные очи гляжу…» или «Страстью и негою сердце трепещет…», а глазами искал дочку, надеялся, что вот подхватит, поведет… Но Таня только тихонько подпевала.
Правда, родители заметили, что дочь неплохо рисует и рисовать любит. Но трудно было усмотреть в этом будущую профессию. И волновались Чудаковы, и переживали — девочке уже пятнадцать, а ярких устремлений не заметно.
В то время расцвело массовое физкультурное движение. Все праздники сопровождались спортивными парадами. Молодежь так увлекалась спортом, что и старшие начинали нестерпимо хотеть плавать баттерфляем и «вгонять мяч пушечным ударом с правой в верхний левый угол ворот». Саша и Таня Чудаковы прекрасно бегали, плавали, научились фехтовать, ездить верхом, играть в теннис. Перед теннисом не устоял и их отец, благо один из его друзей, тогда молодой преподаватель МАМИ, а ныне доктор технических паук профессор этого института Борис Семенович Фалькевич, игравший на уровне первого разряда, взялся обучить Евгения Алексеевича. К великой его радости, врачи не возражали, даже сказали, что академику при всех его недомоганиях полезно быть в движении на свежем воздухе. И вот Чудаков в сорок восемь лет начал учиться играть в теннис.
Тем, кто учился этой игре, известно, что такое теннисная стенка. Каким унылым и тягучим занятием кажется взрослому человеку долгое, однообразное «битье стенки мячиком»! Но профессионалы знают другое — без регулярных и интенсивных упражнений у стенки нет хорошего теннисиста. Евгений Алексеевич стал регулярно, два-три раза в неделю, проводить по часу перед теннисной стенкой, ничуть не смущаясь удивленными взглядами тренировавшихся тут же мальчишек и девчонок. Он овладевал теннисом так же, как привык делать все остальное — методично, вдумчиво, увлеченно. И через год-другой уже мог играть довольно сносно. Особенно, если «заводился».
Как-то летом, гуляя в окрестностях Николиной Горы, Чудаков забрел на территорию санатория, в котором отдыхал Микулин. Среди своих коллег Александр Александрович был известен как человек очень спортивный. Теннисом он начал заниматься еще в начале двадцатых годов. Зная, что Чудаков недавно научился играть, Микулин предложил часок-другой «потренировать» его. В интонациях бывшего подчиненного по НАМИ Чудаков уловил снисходительность и — «завелся». После короткой разминки на корте, к удивлению Александра Александровича и собравшихся зрителей, Евгений Алексеевич предложил играть на счет. И выиграл у аса три сета подряд! Потом, правда, пролежал два дня с сердечным приступом, но об этом помалкивал. Зато Микулину не раз в шутку «припоминали», как он Чудакова «тренировал».
