Людмила Бояджиева - Андрей Тарковский. Жизнь на кресте
Притягивает тайной каждая мелочь на дне ручья — мусор, оставшийся после неведомой катастрофы. Но мусор ли? Или «мозаика», выложенная с загадочным умыслом? Хищно скользят черные водоросли, под ними, под слоем воды — разбитый кафель, пружины, мотки проволоки, шприцы. С бумажной иконки смотрит сквозь воду с играющими рыбками лик Спасителя. Тарковский сам выкладывал это «полотно» и почему-то небрежно сунул в хлам листок старого календаря. На нем стоит число — 29 января — последний день его жизни…
В фильме нет ни отступлений, ни ретроспекций, ни побочных сюжетных линий. Его время сжато напряженным ожиданием. Рискованная игра со смертью становится духовным странствием — путем трех людей к познанию себя, своей главной правды. Здесь много крупных планов — Солоницына (Писателя), Гринько (Ученого), Кайдановского (Сталкера), находящихся в напряженной связи с Зоной, друг с другом и каждого — с самим собой. Главные изменения в этом втором варианте фильма произошли со Сталкером — из авантюриста и циника он превратился в служителя идеи.
В лице и фигуре Сталкера запечатлелось крушение надежд и тщетность прежних попыток. Его мучит непонимание какого-то важного смысла, который он напряженно старается постичь, как и загадку Зоны. Сталкер одержим стремлением довести своих спутников до чудодейственной комнаты и предоставить им возможность исполнения желаний. Быть может, наконец-то он не ошибся и желания этих людей смогут изменить мир к лучшему? Но путь к Зоне раскрывает сущность Ученого и Писателя — мелкую, суетную. Надежда Сталкера медленно умирает. Он уже сомневается в самой идее улучшения мироздания волей человека, в возможности отыскать в самом лучшем из людей величие помыслов, соразмерное с замыслом Создателя.
Наконец они доходят до развалин и заветной Комнаты, похожей на развороченную взрывом и затопленную лабораторию. Настал момент загадывать сокровенное. Но Ученый начинает торопливо собирать бомбу, которую с риском для жизни, тайно пронес через Зону. Его цель — уничтожить Комнату, чтобы чье-то безумное желание не могло исполниться. Ради этого он стремился попасть сюда. Но, уничтожая возможную опасность, он уничтожит и надежду. Сталкер яростно защищает Комнату: «Я хочу, чтобы таким же, как я, несчастным людям оставался еще в жизни этот кусочек счастья — эта Комната…»
В яростной драке Ученый отбрасывает бомбу, но и загадывать желание отказывается. Не использует шанс и Писатель — никто из тех, на кого возлагал надежду Сталкер, не отваживается испытать таинственные силы Комнаты. Ведь Зона сорвала маски с самоуверенных, успешных людей. Пройдя сложный путь и добравшись до вожделенной Комнаты, в которой исполняются все желания, герои «Сталкера» не решаются переступить ее порог. За время путешествия у них появилось достаточно оснований, чтобы усомниться в бескорыстности своих помыслов. Каждый теперь признается себе, что в глубине души недостаточно чист и лишен страстного желания изменить мир к лучшему.
Ожидания Сталкера снова обмануты. Он — вечный Апостол, не находящий своего Христа.
Вернувшись из Зоны, измученный человек с сокрушением говорит жене: «…Каждое душевное движение у них на счету… и они только и думают, как бы его подороже продать…»
Жена — немолодая женщина, живущая в жалкой трущобе со странным проводником, — произносит монолог, обращаясь прямо к кинозрителю: «Вы ведь уже поняли, наверно, он же блаженный… вся округа над ним смеялась. Он был растяпа, жалкий такой. Мама мне говорила, он — смертник, вечный арестант… и тяжело было… а все-таки лучше так, чем окаменеть… Он сказал мне — пойдем со мной. И я пошла. И не жалею об этом…»
Монолог жены — самое сильное место в фильме, средоточие скрытых смыслов. Она — единственный искренний, глубоко чувствующий человек. В отличие от искателей смысла, ею движет чувство непреложное, простое и единственно важное — любовь.
Когда на пробах Алиса Фрейндлих произнесла этот монолог, Тарковский умолял сохранить запись.
— Ведь это невозможно повторить! Прямо в точку! Именно то, что хотелось!
— Да что вы, Андрей Арсеньевич! Я ж актриса. Сколько надо, столько и повторю.
В финале фильма камера останавливается на сидящей за столом больной дочке Сталкера, обладающей огромной внутренней силой. Лишенная возможности ходить, силой мысли она двигает стакан с водой, тонким девичьим голоском старательно читает стихи Тютчева:
…и сквозь опущенных ресниц
Угрюмый тусклый огнь желания…
Ключ найден! Всем прошедшим через испытания Зоной не хватало этого огня желания — одержимой устремленности к цели. Без него человек погружается в трясину мелких материальных потребностей. Его душа жива, пока существует три вечные ценности: любовь, поэзия, искусство. Звучащие за кадром стихи Арсения Тарковского с рефреном «Но и этого мало…» как бы заверяют в том, что Сталкер не оставит попыток найти своего Христа — привести в заветную Комнату того, кто сумеет волей и желанием поправить то, что сотворил в грехах своих «свободный человек». Какими бы рискованными ни оказались встречи с Зоной, он, замученный, но не потерявший надежды, не откажется от смысла своего странного бытия.
4«Сталкер», пожалуй, самый целостный фильм Тарковского. Фильм, главной идеей которого является испытание фундаментальных нравственных ценностей перед лицом неминуемо грядущей новой беды. Ведь спасти человечество может лишь победа его духовности над материальными устремлениями — здесь Тарковский проводит свою главную мысль с полной отчетливостью. Логика развития стержневой идеи потребовала емкой, отчетливой формы, аскетичности фактуры. В фильме нет той фрагментарной рассыпчатости, создававшей полифонию красок в «Зеркале». Нет жизненной фактуры — яблок под дождем, лошадей, почти нет цвета. Серость, монохром полностью преодолевают комплекс киноизобразительности. Работа композитора Артемьева здесь нечто иное, чем музыка. Звук беспредметен, страшен — так могла бы выглядеть кинозарисовка к «пейзажу после Апокалипсиса».
«Мне было очень важно, чтобы сценарий отвечал трем требованиям — единства времени, пространства и места действия, — объяснял Тарковский. — Если в «Зеркале» мне казалось важным монтировать подряд хронику, сны, явь, надежды, предположения, воспоминания; сумятицу обстоятельств, ставящих главного героя перед неотступными вопросами бытия, то в «Сталкере» мне хотелось, чтобы между монтажными склейками не было разрыва. Как если бы я снимал фильм одним кадром.
Фантастической здесь можно назвать лишь внешнюю ситуацию …но по сути того, что происходит с героями, никакой фантастики нет. Фильм делался так, чтобы у зрителя было ощущение, что все происходит сегодня, что Зона рядом с нами».
