Кузьма Белоконь - В пылающем небе
Дивизионную колонну «илов» повел штурман нашего полка Сергей Попов. На поле боя из этой огромной колонны Попов замкнул круг, и на небольшой участок фашистской обороны штурмовики обрушили всю мощь своего огня. Вот спикировала первая четверка: от самолетов к немецким траншеям протянулись огненные шлейфы – ударили «катюши», посыпались бомбы. Мгновенно вздыбилась земля! Продолжая пикировать, летчики бьют из пушек и проносятся над самыми головами гитлеровцев, а затем со страшным ревом самолеты вновь взмывают в небо. Но тут же устремляется в атаку вторая четверка! Третья!.. Десятая!.. Пятнадцатая!.. Над головами врага повис настоящий круг смерти!
При выходе из второй атаки от прямого попадания зенитного снаряда загорелся самолет Попова. Ведущий колонны вынужден был выйти из боя. На самолете заместителя ведущего отказал передатчик, и он не мог принять командование на себя. Более полусотни штурмовиков в самом разгаре боя лишились управления. Вот-вот начнется неразбериха: в воздушной карусели смешаются ведущие звенья с замыкающими, нарушится огневое взаимодействие, и тогда неминуема гибель многих экипажей от немецких истребителей.
И в этот критический момент в эфире раздалась четкая команда: «Березы», «Березы»! Я «Береза-один»! Делаем третий заход. Слушайте внимательно команды!
Кто мог подумать, что это голос младшего лейтенанта Ивана Харлана?! Он был в ведущем звене и смело взял на себя командование всеми штурмовиками. Они пошли в третью атаку, четвертую! А рядовой летчик настолько четко руководил боем, что многие экипажи и не заметили отсутствия Попова.
После выполнения задания мы горячо поздравляли Ивана.
– Ну ты, друг, – смеялись мы, – всех летчиков полка обогнал: водить начал не с пары, а сразу с дивизионной колонны!
– Та в нашему сэли вси таки, – отшутился Харлан.
В полку многие знали, что родился Харлан на Черниговщине в селе Яблуневка, даже кто-то «окрестил» его «яблунивськым парубком», на что Иван никогда не обижался.
Несколько дней подряд дивизия штурмовала вражескую оборону большими группами самолетов.
Кроме таких асов, как Сергей Попов и командир 210-го авиаполка штурмовиков Николай Зуб, высокое мастерство вождения больших групп показал наш Георгий Тришкин. Кто бы мог подумать, что флагманом колонны в 40–50 грозных «Илов» летит невзрачный на вид 22-летний парнишка с погонами старшего лейтенанта.
Однажды меня вызвали на КП. Получив задание на очередной боевой вылет, я вышел из землянки с намерением собрать свою группу и дать необходимые указания. Ко мне подошел Федя Громов и вручил два письма.
Наше село уже давно освобождено от оккупантов. Я написал десяток писем, но оттуда никаких вестей. И вот они пришли. Родной, знакомый почерк. Вскрываю письма, а мне все еще не верится, что эти маленькие листочки держала в руках моя дорогая сестренка Мария. Быстро пробегаю строчки глазами. Живы… Все живы! Отец на фронте… Маруся работает на почте… Избрана комсомольским вожаком колхоза… Поклон всем.
У Громова такое выражение лица, словно он сам получил эти дорогие известия.
– Спасибо тебе, дружище, за письма.
– Мне-то за что, – смеется он, довольный за меня. – Я же говорил, что все будет в порядке.
До вылета время еще терпело, и я тут же, положив планшет на колени, пишу ответ.
– Пусть сестренка пришлет фотокарточку, – просит Федор.
– Обязательно!
Закуривая, он отходит в сторону, чтобы не мешать мне. Я ловлю себя на мысли, что веду разговор с сестренкой, с мамой, и никак не могу сосредоточиться на письме. Живы, живы! Торопливо настрочив две страницы, я говорю Громову:
– После войны поедем, Федя, к нам, на Украину. Охи хорошо ж у нас.
– А потом ко мне, в Вольск, – размечтался Громов. – На нашу матушку-Волгу…
Прошло два месяца. Уже в полку нет и Алексея Николаевича Немтинова. Он теперь назначен начальником политотдела одной авиадивизии. На должность заместителя командира полка по политчасти прибыл майор Д. Г. Устименко. Мы его еще не успели по-настоящему узнать, но сверкающий на груди орден Красного Знамени говорил о многом. С первых дней войны он был штурманом экипажа, бомбил фашистов под Сталинградом, а затем командование предложило перейти на политработу. Уже первые дни показали, что Даниилу Галактионовичу вполне под силу новая для него должность.
Валерию Плотникову мы организовали сверхскромный прощальный ужин и проводили на курсы по подготовке командиров эскадрилий. Больше к нам он уже не возвратился. Позже мы узнали, что Валерий все-таки погиб.
Вот так и проходили фронтовые будни: одни сгорали в адском пламени войны, другие прибывали на их место, кто-то расставался с боевыми друзьями, получив повышение в должности, кто-то уходил на учебу, а жизнь полка шла своим чередом: ежедневные бои, которые для летчиков и техников стали просто работой, невероятно тяжелой и всегда опасной для жизни, но все же работой.
Раннее утро. Первую группу в район Киевское ведет Попов, его заместитель Громов. Затем лечу я во главе шестерки. Связываюсь с аэродромом истребителей. «Лагги» уже в воздухе. Минуты за три до подхода к линии фронта встретились штурмовики, возвращавшиеся с боевого задания. На встречных курсах они прошли ниже нас, по опознавательным знакам я сразу узнал, что это группа Попова. Одного самолета не хватает. У меня похолодело сердце…
Цель. Мы замкнули круг и пошли в атаку. Били по артиллерии и минометам, ведущим огонь по нашим войскам. Уже после первого захода фашистские пушки замолкли, а на третьем прошли над самыми траншеями: гитлеровцы в ужасе метались под губительным пушечно-пулеметным огнем. Удар был исключительно эффективный, но и мы понесли потери: самолет с летчиком Демьяновым и воздушным стрелком Малхазовым был сбит над целью. Из падающего самолета вывалился кто-то из экипажа, но, не раскрывая парашюта, пошел к земле. Малюта на подбитом самолете после сигнала «Иду на вынужденную» ушел на свою территорию.
С последней атаки в направлении своих войск передний край мы перелетели впритирку к земле. Но что это? В один миг земля под нами ощетинилась множеством взрывов.
И тут же самолет сержанта Михаила Одинцова сильно задымил, дотянул до своих и сел на фюзеляж. Оказалось, что на вероятных направлениях выхода штурмовиков из боя на малой высоте гитлеровцы нашпиговали передний край противотанковыми минами с дистанционными электрическими взрывателями. Но об этом мы узнали только вечером.
– Кто не вернулся из группы Попова? – спросил я Тополю сразу после посадки.
– Громов и старший сержант Пряник, товарищ командир.
Тополя еще что-то говорил, но я уже не слышал. Я бежал на КП, не видя земли, туманная пелена заволокла глаза.
