Майкл Уайт - Джон Р.Р.Толкиен. Биография
Вот уже несколько лет здоровье Толкиена постепенно расстраивалось. Ещё в Пуле у него начались приступы артрита и воспаления мочевого пузыря, а с конца 1972 года его стало мучить несварение желудка. Он обратился к врачам, но рентген ничего не показал. 28 августа 1973 года Толкиен отправился в Борнмут, навестить своих приятелей, Дениса и Джослин Толхерстов. Миссис Толхерст отмечала свой день рождения, и Толкиен чувствовал себя неплохо и даже выпил немного шампанского. Но посреди ночи он проснулся от острого приступа, и рано утром его увезли в больницу. Только теперь обнаружилась острая язва желудка, которую не удалось выявить на рентгеновских снимках. Три дня спустя, воскресным утром 2 сентября 1973 года, профессор Дж.Р.Р. Толкиен скончался в возрасте восьмидесяти одного года.
Глава 14. Легенда жива
Вот что писал о «Властелине колец» в конце шестидесятых журналист Найджел Уолмсли:
«О популярности ‘Властелина колец’ следует судить в контексте размышлений о той группе читателей, которая прочно закрепила за ним репутацию бестселлера, — о молодых, разочарованных жизнью представителях индустриального среднего класса в странах Запада середины 60-х. Эта книга оказала огромное влияние на популярную субкультуру той эпохи и в коммерческом плане не уступала записям Боба Дилана».
Далее он заявил, что к 1968 году звезда Толкиена начала клониться к закату и что появились «…признаки, внешние показатели резкой перемены в культурных установках, которой предстояло положить конец этой кратковременной вспышке популярности. Толкиен утратил современное звучание»[179].
Уолмсли оказался столь же дальновидным, как и те, кто в своё время утверждал, что «Битлз» обречены на провал или что Третий рейх простоит тысячу лет. Случилось нечто прямо противоположное тому, что он предсказывал: «Властелин колец» стал ещё популярнее, и число его поклонников продолжает возрастать до сих пор.
В данном случае ошибка вполне объяснима: журналисту показалось, что «Властелин колец» способен заинтересовать только людей определённого типа. Если бы эта книга и вправду привлекала только разочарованную западную молодёжь, то её по праву можно было бы счесть чем-то вроде модного аксессуара — объектом повального, но кратковременного увлечения. Но в действительности «Властелин колец» обладает притягательностью для широкого круга людей с самыми разнообразными культурными установками.
И всё же Уолмсли был не одинок (и уж, конечно, не оригинален) в своих заблуждениях. Ещё задолго до него, в 1961 году, журналист Филип Тойнби писал с неподдельной радостью, что толкиеновские «…ребяческие книжонки канули в милосердную Лету»[180]. А в дальнейшем книги Толкиена своей невероятной популярностью навлекли на себя целую лавину критических выпадов. «Толкиен — модный писатель» сменился на страницах газет и журналов «Толкиеном-расистом», «Толкиеном-сексистом» и «Толкиеном-фашистом». Критик Уолтер Шепс назвал мир Толкиена «патерналистским», а прочие принялись клеймить его как «реакционный» и даже, как это ни странно, «антиинтеллектуальный»[181]. Одни насмехались над «Властелином колец», именуя его «Винни-Пухом в позе эпоса» и «ответом волшебного царства Конану-варвару», другие отыскивали в нём непростительные недостатки, третьи и вовсе пытались сбросить его со счетов как безделицу[182].
Поток критики такого рода не иссякал с момента первой публикации «Братства Кольца» в 1954 году, но в 1997-м, когда сотрудники книжного магазина «Уотерстоунз» провели опрос с целью установить самую популярную книгу двадцатого столетия, волна агрессивных нападок поднялась с новой силой.
Для многих результаты опроса обернулись потрясением. Из двадцати пяти тысяч англичан, принявших участие в опросе, более пяти тысяч отдали первое место «Властелину колец», оттеснившему таким образом оруэлловский «1984» на второе место. «Властелин колец» возглавил рейтинги в 104 из 105 филиалов «Уотерстоунз». Единственным исключением оказался один из филиалов в Уэльсе, где Толкиен уступил первое место джойсовскому «Улиссу». Литературный истеблишмент отреагировал немедленно — и язвительно до крайности.
Сьюзен Джеффрис из «Санди таймс» восприняла результаты опроса как личное оскорбление: «Чёрт побери! Неужели? — воскликнула она, услышав эту новость. — Ой-ё-ёй. Ой-ё-ёй. Ой-ё-ё-ё-ёй!!!». В ушах так и стоял фарфоровый звон: по всему Хэмпстеду[183] швыряли об пол чайные чашки.
«Я разбудила Боба Инглиса [коллегу-журналиста] посреди ночи, чтобы сказать ему, что читатели ‘Уотерстоунз’ и зрители четвёртого канала назвали ‘Властелина колец’ лучшей книгой столетия, — продолжала она, задыхаясь от ярости. — Точно так же, как Инглис, отреагировали по всей стране — в каждом доме, где собрались хотя бы один-два literati»[184].
Если не обращать внимания на претенциозность тона, то останется лишь повторить вслед за профессором Томом Шиппи: «Она, конечно, хотела сказать ‘два-три literati’, если только не предполагала, что literati всегда говорят только сами с собой (а подчас такая мысль действительно приходит в голову); интересен, кстати, сам термин ‘literati’. Понятно, что он употреблён не в значении ‘грамотные люди’, ибо очевидно, что тогда в обозначенную группу входили бы и поклонники ‘Властелина колец’, против которых обращено сие выступление (не умей они читать, не были бы и поклонниками). Очевидно, в устах Джеффрис ‘literati’ — это ‘знатоки литературы’, знающие, само собой, чего именно знатоками они считаются. Эдакая вещь в себе»[185].
Разумеется, Джеффрис не осталась в одиночестве. Несколько дней спустя на смену массовому недоверию в журналистско-писательской среде пришло негодование. Кое-кто вернулся к старым издёвкам; некто Говард Джекобсон, писатель, презрительно фыркнул: «Толкиен — это ведь для детей. Или для взрослых, забывших повзрослеть. Ещё один пример того, какая глупость все эти опросы. Пора закрыть библиотеки и тратить деньги на что-то другое»[186].
(Надо иметь в виду, что высказывания Джеффрис, Джекобсона и прочих были опубликованы в ряду других мнений по этому вопросу, принадлежащих самым разным деятелям искусства и литературы. Авторы этих слов знали заранее, что обращаются к широкой аудитории и что их замечания будут соседствовать на газетной полосе с другими точками зрения.)
До сих пор многие феминистки и другие критики повторяют вслед за Мьюиром, что «Властелин колец» — это «книга для мальчишек». Ничего подобного! В действительности, поклонники «Властелина колец» превосходят в разнообразии читателей большинства других книг, написанных за последние несколько десятилетий. Статистика показывает, что женщины читают его наравне с мужчинами, а девочки — наравне с мальчиками. Писатель Эндрю Николдс так вспоминает о своём первом знакомстве с «Властелином колец», состоявшемся ещё в семидесятые: «Пройдёшься вверх по эскалатору [на Северной линии лондонского метро] — а там с правой стороны вечно стоят девчонки и у каждой в руке раскрытый ‘Властелин колец’»[187].
