Александр Штейнберг - Легендарный суперагент. Ирвин Лазар
В конце 60-х знаменитое издательство Simon amp; Schuster собралось публиковать двухтомник его песен. Берлин сам представлял себя, у него не было агентов. «Я не хочу никому платить, я сам себя представляю», – повторял он.
Но, поскольку речь шла о книге и об авторских правах, Ирвин Лазар решил, что настало время предложить Берлину совместную работу.
– Ирвин, – начал Лазар, – ты очень известный композитор, ты слишком крупная фигура для того, чтобы самому вести переговоры с издательствами. Как ты думаешь, – я хороший агент?
– Самый лучший, – сказал Берлин.
– Окей. Разреши мне быть твоим агентом. Я возьму всего лишь пять процентов от суммы, деньги – не главное. Я хочу быть представителем Ирвина Берлина, для меня это важнее денег, это – вопрос чести и престижа.
– Это звучит убедительно но скажи мне честно, если бы ты был на моем месте, ты бы взял агента?
– Нет, – признался тот.
– Вот это и есть мой ответ.
Ирвин с полным правом говорил, что он сделал много фильмов для MGM. Да, он не был продюссером, не писал сценарии, но он стоял у самых истоков, у самого начала работы. Без его энергии, деловой хватки не были бы возможны такие голливудские шедевры как фильмы My Fair Lady, An American in Paris, Camelot, Gigi, Brigadoon и многие другие. Эти фильмы получали самые высокие награды, в них своим талантом сверкали звезды, над их созданием работали лучшие продюссеры, сценаристы, хореографы, дизайнеры интерьеров и костюмов. Всех их привлекал к работе, составлял контракты, уговаривал, убеждал, маленький человек в больших очках – Ирвин Пол Лазар.
ГЕРШВИНЫ, ГОЛДУИНЫ И ДРУГИЕ ЗНАМЕНИТОСТИ
Когда Ирвин только прибыл в Лос-Анджелес, он проводил большинство своих вечеров в великолепном доме Ли и Айры Гершвин в Беверли Хиллз. Окруженный картинами французских импрессионистов, Айра, талантливый брат гениального Джорджа Гершвина, любил рассуждать об искусстве. Он ходил из комнаты в комнату со своей неизменной сигарой, рассыпая повсюду пепел и громко шутил, смеялся, импровизировал – он был великолепным рассказчиком и собеседником.
Гершвины жили на North Roxbury Drive – это было почти такое же популярное место как для нью-йоркцев Central Park. Неподалеку от них жили знаменитости: Джек Бенни, Эдди Кэнтор, Чарли Чаплин, продюссеры Дэвид Селзник, Луис Мейер, Джек Уорнер. У каждого был роскошный дом, с огромной распашной лестницей, парадным входом. Вечером у кого-нибудь из них был прием. Приходили декольтированные дамы в вечерних туалетах, мужчины в смокингах, играла тихая музыка, взбивали коктейли, начинался очередной вечер.
Дом Гершвинов отличался от других домов непринужденной атмосферой. Это был, скорее, европейский дом, Гершвины не устраивали пышных приемов, их девизом было: «Если вы проезжаете мимо и у нас горит свет – загляните на огонек». И на огонек «заглядывали» постоянно самые интересные люди, у них всегда собиралась интеллектуальная элита Голливуда. Их объединяло общее прошлое: в основном, это были выходцы из иммигрантских семей.
Ирвин и Гершвины вместе путешествовали по Европе. Любимыми городами были Венеция, Париж, Лондон-они посещали музеи, художественные галереи, привозили из путешествий незабываемые впечатления и произведения искусства. Так была собрана знаменитая артколлекция Гершвинов, приобретшая огромную ценность с течением времени.
Совсем иная атмосфера господствовала в особняке у Голдуинов. Сэм никогда не тратил времени на, как он полагал, «пустые разговоры». Он приглашал только «нужных» и «полезных» людей, с которыми можно было делать большой бизнес. К живописи он не питал особых симпатий. Однако и у него была отличная коллекция картин французских импрессионистов, несколько полотен Пикассо, Дега, а над камином висел лихой рисунок Тулуз Лотрека. Фрэнсис Голдуин знала как нужно поставить дом, чтобы привлечь нужных людей, произвести благоприятное впечатление. Вдоль стен в библиотеке стояли дубовые шкафы, в них поблескивали теснёными переплетами серьезные книги, в которые никто никогда не заглядывал, туда дворецкий приносил предобеденный дринк, коктейли.
Голдуин был пунктуален как швейцарские часы, вечерний прием начинался в 7.30, в 8 все переходили в dining room.
Опоздавших к началу обеда – это случалось редко – ждало их место, но им доставалось лишь то, что в данный момент было на столе, – супруги были скуповаты.
Ирвин Лазар забавно рассказывал о том, как Фрэнсис решила сделать Сэму сюрприз на его 70-летие. «Было задумано, что мы, все его друзья, соберемся в назначенное время. Во всем доме будет темно, и лишь когда Сэм выйдет, зажгутся все огни, и мы с веселыми криками, поздравлениями, подарками, выскочим на середину их огромной гостиной. Сначала так и было. Мы все приехали пунктуально в 7.00, зашли в дом, и, пока Сэм переодевался в вечерний костюм, спрятались под большой лестницей. В доме было темно, мы перешептывались как дети, готовясь к сюрпризу. Время приближалось к 7.25, мы знали, что ровно в 7.28 Сэм начнет спускаться по лестнице.
Наши сердца бились взволнованно, мы буквально отсчитывали секунды. Во всем доме стояла абсолютная тишина. Вот послышались шаги Сэма, он вышел в небольшой холл и начал спускаться. Шаг, еще шаг – в тишине они были слышны особенно четко. И вдруг… дом потряс звук, который мог бы сокрушить Empire State Building. Сэм был уверен, что в доме никого нет, и позволил себе некоторую вольность.
Нужно ли говорить о том, с каким диким хохотом, визгом и шумом мы выскочили из-под лестницы, дав волю долго сдерживаемым эмоциям! Некоторую неловкость момента заглушил наш дружный хор, исполнивший Happy Birthday!»
Роскошный особняк Уильяма Гетца, главы студии Fox привлекал знаменитостей Голливуда. «Билл», – как к нему обращались друзья, был красивым, сильным, остроумным и предприимчивым человеком. Он родился в 1903 году в бедной семье еврейских иммигрантов, которые приехали в Америку и поселились в Филадельфии в конце 19-го века. Кроме Билла в семье было еще восемь детей, он был самым младшим.
Когда ему исполнился 21 год, он отправился покорять Голливуд – кино стало его страстью с раннего возраста. Именно там, в Голливуде, он сделал блестящую карьеру, стал продюссером. На талантливого молодого человека обратил взор сам Л. Б. Мейер, и сделал все, чтобы его старшая дочь Эдит заинтересовалась Биллом Гетцом.
Выдав дочь замуж за Билла, Мейер говорил, что теперь у него есть еще и сын. Вскоре они стали деловыми партнерами.
Дом супругов Гетц в Holmby Hills был центром голливудской элиты. Он был намного больше дома Голдуина и служил идеальным образцом того, каким должен быть самый роскошный дом. Вышколенная прислуга, замечательные повара, которых Эдит пригласила из Парижа, огромный бассейн, богатая библиотека – Эдит знала как вести дом.
