Моисей Радовский - Фарадей
Столкновения с леди Дэви были настолько чувствительны и ее желание властвовать было настолько сильно, что только этим можно об'яснить содержание следующего письма.
«Увы, каково было мое безумие — покинуть, родину и всех любивших меня, кого любил и я сам! И на время, не определенное по своей продолжительности, но несомненно длительное, обещающее, быть может, протянуться вечность! В чем состоят хваленые преимущества, при этом получаемые? Знание? — Да, знание, но какое? Знание света, людей, обычаев, книг и языков — все это вещи сами по себе ценные, но которые, как показывает каждый день, проституируются в самых низменных целях. Увы, как унизительно быть ученым, когда это ставит нас на один уровень с плутами и негодяями! Как отвратительно, когда это служит только для показа хитросплетений и обмана вокруг! Можно ли это сравнить с добродетелью и целостностью тех, кто, поучившись у одной природы, проводят жизнь довольные, счастливые, с незапятнанной честью, с чистыми помыслами, в борьбе за то, чтобы делать добро и избегать зла, творя другим то, что хотели бы сами получать от них».
Только исключительное уменье владеть собой помогло Фарадею перенести все обиды, связанные с его положением в семействе Дэви. Но нельзя забывать, что натура Фарадея была и чувствительной, и раздражительной. «Я должен приносить жертвы, — писал он, — чтобы пользоваться благами, и если эти жертвы таковы, что безропотный человек их едва заметит, то я не могу переносить их равнодушно». В письме, где он говорит о глубоких переживаниях и о готовности бросить все и уехать обратно в Англию, лишь бы не подвергаться унижениям, имеются и следующие строки: «Я всегда замечал, что вещи, которые сперва кажутся несчастьем или злом, выступают, в конце концов, как благодеяния, приносящие с течением времени много добра. Я часто сравнивал их с бурями и грозами, которые причиняют временные разрушения, но вообще создают несомненное благо. Иногда они мне представляются в виде дорог — каменистых, неровных, гористых, но единственных, связывающих нас с лежащим по ту сторону добром. Иногда называл я их облаками, которые становятся между мной и солнцем счастья, но должен был, однако, признать их освежающими, ибо они сохранили мне то напряжение и силы души, которые при одном только счастьи были бы ослаблены и, в конце концов, — уничтожены».
Такими противоречивыми моментами полна была вся поездка Фарадея. «Солнце счастья» не раз ему улыбалось. Молодой ученый был удостоен внимания виднейших европейских ученых, которые охотно беседовали с ним по интересовавшим его вопросам науки, признавая тем самым молодого ассистента вполне достойным равного с ними положения. Но это всеобщее признание нарушалось горькими моментами. Когда Дэви приехал в Женеву, швейцарский химик Густав Делярив пригласил и Дэви и Фарадея к себе на обед. Однако недавнему переплетчику спутники его дали понять, что его более склонны считать лакеем, чем ученым: Дэви отказался обедать за одним столом с Фарадеем.
15 мая 1815 года, через две недели после возвращения в Лондон, Фарадей опять приступил к работе в Королевском институте, где он числился теперь уже не лаборантом, а ассистентом с окладом в 30 шиллингов в месяц.
По сохранившимся письмам этого периода можно восстановить многие интересные подробности жизни Фарадея. У него были расписаны часы всех дней недели. Ежедневно в течение всего дня он занят в Институте, а вечера использует по строго установленному плану: понедельник и четверг он отдает самообразованию по точно выработанной программе; по средам он бывает в научном кружке, состоящем из его близких друзей; вечер субботы он проводит у матери; вторник и пятница оставлены для личных дел и свиданий с друзьями.
Фарадей старался четко придерживаться принятого им распорядка, но ему это не всегда удавалось. Он никогда не был сухим педантом. Работа в Институте была до такой степени увлекательна, что нередко он засиживался в лаборатории до позднего вечера, жертвуя вечерами «для личных дел», откладывая встречи с близкими друзьями. Он никогда не покидал лаборатории, пока не выполнял поставленного задания, сколько бы времени и сил оно ни потребовало. Утомление заставляло его иногда признать, что он «чувствует себя усталым и отупевшим». Работы у него так много, что он постоянно жалуется на недостаток времени. «Если ты сравнишь, — пишет он Абботу, — количество моего времени с тем, что в его пределах должно быть сделано, то ты простишь задержку в нашей корреспонденции с моей стороны». И тут же подчеркивает: «я не жалуюсь: чем больше у меня работы, тем больше я учусь».
Действительно, Фарадей никогда не переставал учиться. Непрерывно овладевая наследием прошлого, Фарадей в то же время не переставал искать новых, доселе не известных науке, данных. Но он прекрасно понимал, что хорошему исследователю-естествоиспытателю необходимо в совершенстве владеть искусством экспериментирования. И он постиг его настолько, что впоследствии в ученом мире пользовался исключительной славой «короля» экспериментаторов. Внимательное изучение биографии Фарадея показывает, что такой высокой степени совершенства он достиг только благодаря упорной работе над собой, кропотливому и тщательному изучению своей новой специальности. Строгий режим семилетнего ученичества оказал, по-видимому, свое влияние. Традиции ремесленника-виртуоза, умение в совершенстве выполнять все разнообразие необходимых деталей, сознание глубокой ответственности за свою работу, привитые ему еще с детства в мастерской хозяина, в данном случае оказались весьма благотворными.
Именно стремление Фарадея стать мастером своего дела, было той характерной чертой, которая отличала его от многих исследователей. Конечно, Фарадей был необычайно талантлив, но не только таланту обязан он своими исключительными достижениями. Решающую роль сыграла, несомненно, его непреклонная воля к разрешению поставленных задач и неустанная работа над собой.
К сожалению, его непосредственный руководитель Дэви, будучи бесспорно крупнейшим ученым, был плохим учителем. От него Фарадей, как было сказано выше, научился преимущественно тому, чего делать не следует. Дэви относился к типу тех, редко одаренных людей, которые знают о своих способностях и только на них надеются. Обыкновенно такие люди пренебрежительно относятся к тонкостям техники своего дела и обращают мало внимания на собственное развитие. Эти особенности своего руководителя молодой ассистент заметил сразу же. В круг обязанностей Фарадея входило переписывание сделанных Дэви различных заметок и конспектов, которые английский химик обычно уничтожал. Фарадей, даже не вполне отдавая себе отчет в научном значении подобных записей, с самого начала попросил у Дэви разрешения собирать его черновые бумаги. Впоследствии они составили два об'емистых тома весьма ценных рукописей. Воспитанный в трудовой среде, Фарадей понимал, что такое труд, и с уважением относился ко всякой выполненной работе.
