Владлен Троицкий - Записки Харитона Лаптева
Загрузили суда так, что «в интрюме очень тесно, служителям нанизу невозможно быть и для того провиант убавили. И отдали муку прапорщику Левашову триста пуд, так же и дощеник и каяк были много загружены и вниз по Лене реке плыть опасно, и для того вышеозначенное число муки с трех судов отдали в отдачу» (л. 2). В трюме стало просторнее, но и теперь продовольствия было немало — 59 тонн.
Наконец все было готово к отплытию, поставлен новый главный компас, привезенный Х. Лаптевым из Петербурга, вычищены по приказу командира четыре небольших пушки-фальконеты. 5 июня команда перебралась жить на судно. Была взята и упряжка собак с нартами. 8 июня[14] при тихой солнечной погоде корабли «в половине шестого часу по полудни подняли якорь и пошли в путь свой, распустя парусы фок и топсель» (л. 2).
На буксире вели большой ялбот с дровами, несколько позади шел дощаник с назначенной на него командой во главе с квартирмейстером Афанасием Толмачевым. За дощаником на буксире вели каяк с мукой. Плавание по неизвестному фарватеру Лены без лоцмана было нелегким. Частые посадки на мель замедляли плавание, хотя такие задержки позволяли лучше выяснить расположение встречающихся островов, проток, мелей. В журнале много записей о селениях, смене лесов лугами, затем тундрой, горных кряжах, какая где ловится рыба, какой народ где живет и т. п. Впоследствии Х. Лаптев использует эти записи для рассказа о Лене в своем «Описании…».
Больше месяца длилось плавание по Лене и Крестяцкой протоке, в которую смело вошли под лоцманской проводкой боцманмата Василия Медведева. Он еще в 1737 году перегонял дубель-шлюпку из Оленека в Лену и разведал тогда фарватер, проведя судно с моря в Лену по Крестяцкой протоке.
Впереди шли мелкосидящие дощаник и каяк с мукой.
Выйдя 19 июля на взморье, оказавшееся свободным ото льдов, пришлось искать фарватер. Мелкосидящие дощаник и каяк отправили сразу на юго-запад вдоль берега к устью Оленека, перегрузив часть провианта с каяка на дубель-шлюпку. Пока искали фарватер для опознания с моря входа в Крестяцкую протоку, по приказу Х. Лаптева на возвышенном берегу северного мыса у устья протоки соорудили из бревен плавника маяк[15] высотой 7 сажен.
21 июля 1737 года по найденному фарватеру «Якуцк» вышел в море курсом на запад. Вначале он успешно лавировал среди встречавшихся дрейфующих льдов. Не заходя в Оленек, куда благополучно дошли дощаник и каяк с провиантом, «Якуцк» стремился сразу выйти к берегу, ведущему в устье реки Анабар. За сутки проходили по 20 — 25 миль вдоль видневшегося на юге невысокого плоского берега. Иногда льды окружали судно, тогда по приказу Лаптева часть команды сходила на льдины, шестами и пешнями расталкивала их, протягивая судно на чистые места, откуда можно было идти на веслах или под парусом.
На траверзе Анабарского залива льда стало меньше, так как его отнесло течением из реки. Х. Лаптев, зная, что устье Анабара уже обследовано его предшественником В. В. Прончищевым, решил не терять времени и повернул «Якуцк» на северо-запад, вдоль прямолинейного берега, тянущегося от устья Анабара на север и показанного на карте Челюскина, составленной по результатам плавания 1736 года.
Здесь 27 июля неожиданно милях в восьми впереди по курсу открылись высокие утесистые мысы, обрамлявшие вход в неизвестный залив, который не был отмечен на карте. Лаптев приказал идти к южному, более высокому мысу. Это был нынешний мыс Пакса. В одном кабельтове от берега отдали якорь, глубина — 7 сажен. Участников похода поразила невиданная в этих краях отвесность скал мыса, мимо которого сильное течение несло редкие льдины. На большом ялботе (буксировавшемся в походе за кормой судна) с шестью гребцами отправили геодезиста Н. Чекина исследовать обнаруженный залив, которому Х. Лаптев дал название Нордвик, то есть Северный залив, вероятно, потому, что вид утесистых входных мысов залива напомнил ему входы в заливы норвежских шхер.
Шлюпочная партия геодезиста Н. Чекина прошла вдоль северного берега залива (то есть южного берега современного острова Бегичева) на запад не меньше 10 верст, пеленгуя последовательно приметные мысы, видневшиеся на юго-западе, потом направилась на юг и вдоль южного берега вернулась обратно к судну, которое тем временем перешло к западной стороне мыса Пакса, чтобы избежать столкновения с дрейфующими льдами. Через 7 часов Н. Чекин вернулся и доложил, что «ходил северным берегом не меньше 10 верст и тот берег и вся губа приложенным при сем румбами описана, песцов видал довольное число и одного белого медведя. Людей и промышленных зимовьев не видал» (л. 31). Чекин в целом правильно указал ширину и длину залива, но видневшаяся на западе «низкая темная земля», образующая, по его мнению западный берег залива Нордвик, в действительности была полосой загрязненного льда. Это выявилось только в 1909 году походами известного исследователя Таймыра Н. А. Бегичева.
Однако у Х. Лаптева были сомнения относительно того, что же они обнаружили: залив или пролив? На своей итоговой карте 1743 года на месте перешейка, образующего западный берег замкнутого залива Нордвик, он сделал пометку: «Изведать надлежит». Недостаток времени не позволил ему это сделать.
В корабельном журнале «Якуцка» записана подробная характеристика обследованного залива Нордвик, которая почти целиком вошла затем в «Описание…» Х. Лаптева, в раздел лоцийного описания берегов.
Закончив опись залива Нордвик, Х. Лаптев приказал идти на север. Дрейфующего льда по мере движения на север становилось больше. Пройдя около 30 миль на север вдоль нынешнего острова Бегичева (считаемого материком), дубель-шлюпка уперлась в громадную «ледяную гору», наторошенную напором льда с моря, высотой более 10 сажен. Гора прикрывала судно от напора льдов, и Х. Лаптев решил отстояться за этим естественным укрытием[16]. Здесь простояли с 29 июля по 5 августа, когда льды несколько отнесло и появилась возможность продвигаться на север между «стоячим», припайным льдом, окаймляющим северный берег острова Бегичева, и чистой водой, окружавшей величественный скалистый остров, известный морякам еще по плаванию 1736 года, но оставшийся безымянным.
Понимая, что географическое открытие тогда только полноценно, когда открытый объект получает собственное название, Х. Лаптев по примеру испанских и португальских мореплавателей, дававших открытым землям названия по именам святых, на дни которых приходились такие открытия, недолго думая, заглянул в святцы. Увидев, что на 6 августа приходится день святого преображения господня, он приказал под этим названием занести остров в судовой журнал. Весь день «шли благополучно около стоячего льду в Хатангскую губу и острову С. Преображения и как стали меж острова и льду, то расстояние чистой воды было не больше 2 миль. Перешли в Хатангскую губу к западному берегу и стали у зимовья» (л. 33). Это было небольшое «отъезжее» зимовье. Большое «коренное» зимовье, построенное туруханским торговым человеком Василием Созоновским, располагалось в устье реки Балахни, в сотне верст южнее, а от него к северу через каждые 20 — 25 верст имелись «отъезжие» зимовья. На последнее к северу зимовье — Конечное «наткнулись» моряки «Якуцка» еще в плавание 1736 года. Прокладка пути «Якуцка», по данным его журнала на современной крупномасштабной навигационной карте, показывает, что зимовье Конечное располагалось в 12 км севернее мыса Сибирского, в устье нынешней речки Осипа.
