Екатерина Мишаненкова - Шерлок Холмс
В переводе Е. Бируковой:
Стоите, вижу, вы, как своры гончих,
На травлю рвущиеся. Поднят зверь.
Теряются в русском переводе и подтексты цитат, перефразированных Холмсом, например фраза «Ведь трижды тот вооружен, кто прав» из «Генриха VI», которую Холмс говорит в «Исчезновении леди Френсис Карфэкс» звучит более персонифицировано, чем в оригинале.
Широта кругозора необходима для нашей профессии. Своевременная реализация на практике накопленных знаний часто играет решающую роль.
Шерлок Холмс и философия
По мнению доктора Ватсона знаний в области философии у Холмса тоже не было. И снова доктор ошибался. Возможно, Холмс и не особо увлекался философскими теориями, но учитывая его глубокие познания в лингвистике, истории, религии и музыкальной теории, он просто не мог не разбираться в философии, поскольку она тесно связана со всеми перечисленными науками.
В рассказе «Чертежи Брюса-Партингтона» Холмс увлекается средневековой музыкой и даже пишет серьезную монографию «Полифонические мотеты Лассуса», посвященную видимо фламандскому композитору эпохи Возрождения Орландо ди Лассо. Естественно, такую научную работу нельзя написать без глубоких исторических и музыкальных познаний.
В «Дьяволовой ноге» Ватсон пишет: «Холмс заинтересовался также древним корнуэльским языком и, если мне не изменяет память, предполагал, что он сродни халдейскому и в значительной мере заимствован у финикийских купцов, приезжавших сюда за оловом. Он выписал кучу книг по филологии и засел было за развитие своей теории…»
Что же касается религии, то об ее роли в жизни Холмса стоит поговорить отдельно. Но даже поверхностный читатель не может не заметить, насколько легко он цитирует Библию, а в рассказе «Горбун» эти знания даже помогают ему раскрыть преступление — никто кроме Холмса не понимает, что Давид, которого упоминает миссис Барклей, это библейский царь, совершивший то же преступление, что и ее муж.
Тому, кто пробует поставить себя выше матери-Природы, нетрудно скатиться вниз. Самый совершенный представитель рода человеческого может пасть до уровня животного, если свернет с прямой дороги, предначертанной всему сущему.
Шерлок Холмс и религия
Безусловно, Холмс, как и Конан Дойл, был человеком своего времени, поэтому рациональное мышление сочеталось у него с верой в Бога. Без фанатизма, естественно, но и без малейших признаков атеизма. Конан Дойл был ярым противником научного материализма и верил в бессмертие души, поэтому и Холмс придерживался подобных взглядов.
В советских переводах по понятным соображениям религиозные моменты тщательно сглаживались, так например в «Тайне Боскомской долины», которую исследователи по праву называют одной из самых христианских по духу историй о Холмсе, из его финальной речи убрали слова «да поможет нам Бог» и рассуждения о милости божьей. Но полностью изъять оттуда мотивы греха, искушения и искупления конечно не удалось, ведь на этом строится весь сюжет рассказа.
Рассказу «Голубой карбункул», тоже проникнутому христианским духом, повезло больше, там религиозные мотивы в основном сохранены. Там тоже основной темой является искушение, но поскольку грех преступника не так велик, как в «Тайне Боскомской долины», ему не приходится его искупать, достаточно искреннего раскаяния. Холмс принимает решение не наказывать грешника, а поверить ему и отпустить, ведь на дворе Рождество, время прощения. «Возможно, я укрываю мошенника, но зато спасаю его душу», — говорит он Ватсону, закрывая дело.
Нигде так не нужна дедукция, как в религии. Логик может поднять ее до уровня точной науки. Мне кажется, что своей верой в Божественное провидение мы обязаны цветам. Все остальное — наши способности, наши желания, наша пища — необходимо нам в первую очередь для существования. Но роза дана нам сверх всего. Запах и цвет розы украшают жизнь, а не являются условием ее существования. Только Божественное провидение может быть источником прекрасного. Вот почему я и говорю: пока есть цветы, человек может надеяться.
Шерлок Холмс и политика
Трудно сказать, насколько Холмса интересовала политика, но одно несомненно — с таким братом, как Майкрофт, он был в курсе различных нюансов управления Британской империи, о которых большинство обывателей и не слышали.
Скорее можно сказать, что политика Холмса не интересовала, однако разбирался он в ней неплохо. Об этом свидетельствуют как отдельные рассуждения — например, в рассказе «Картонная коробка» он разговаривает с Ватсоном о войне между Севером и Югом в США, — так и многие эпизоды из его расследований.
В рассказе «Чертежи Брюса-Партингтона», например, Холмс легко находит иностранного шпиона, а в «Скандале в Богемии» сразу угадывает истинную личность фон Крамма. Во «Втором пятне» он быстро догадывается, о каком монархе идет речь, что вряд ли возможно без знания политической ситуации в Европе, а после тут же называет трех политических авантюристов, которые могли бы затеять такую аферу.
Ну и наконец в рассказе «Его прощальный поклон» Шерлок Холмс погружается в политику с головой и временно меняет профессию частного сыщика на профессию секретного агента. Причем, для создания правдоподобной легенды он углубляется в такие сложные сферы взаимоотношений англичан, ирландцев, немцев и американцев, разобраться в которых можно, лишь зная внутриполитическую ситуацию всех этих стран и их историю.
Скоро поднимется такой восточный ветер, какой никогда еще не дул на Англию. Холодный, колючий ветер, Ватсон, и, может, многие из нас погибнут от его ледяного дыхания. Но все же он будет ниспослан Богом, и когда буря утихнет, страна под солнечным небом станет чище, лучше, сильнее.
Шерлок Холмс и музыка
В десятом пункте своего списка доктор Ватсон не ошибся, Холмс действительно хорошо играл на скрипке. Причем, он мог играть как для других — исполнять что-нибудь известное, так и для себя — импровизировать, будучи погруженным в свои мысли о каком-нибудь сложном деле.
В «Этюде в багровых тонах» Ватсон пишет: «Я знал, что он может исполнять скрипичные пьесы, и довольно трудные: не раз по моей просьбе он играл «Песни» Мендельсона и другие любимые мною вещи. Но когда он оставался один, редко можно было услышать пьесу или вообще что-либо похожее на мелодию. Вечерами, положив скрипку на колени, он откидывался на спинку кресла, закрывал глаза и небрежно водил смычком по струнам. Иногда раздавались звучные, печальные аккорды. Другой раз неслись звуки, в которых слышалось неистовое веселье. Очевидно, они соответствовали его настроению, но то ли звуки рождали это настроение, то ли они сами были порождением каких-то причудливых мыслей или просто прихоти, этого я никак не мог понять». А в «Подрядчике из Норвуда» он упоминает: «С час он играл на скрипке, стараясь успокоиться…»
