Владислав Карнацевич - Александр Македонский
Когда Александру было около 13 лет, Филипп решил, что сына необходимо приобщить к высокой культуре Эллады, которую сам он знал и уважал. Для этого с острова Лесбос был выписан выдающийся мыслитель, основатель новой философии, крупный ученый-энциклопедист, но на тот момент еще не настолько широко известный Аристотель. Великий философ очень ответственно отнесся к своей новой работе. Он быстро увидел в воспитаннике выдающегося человека, которому, возможно, суждено стать большим государственным мужем. Недаром он будил Александра знаменитой фразой: «Вставайте, вас ждут великие дела». Аристотель и его ученик поселились не в Пелле, а вблизи небольшого селения Миеза, в роще с уединенными тропинками и укромными уголками. Здесь же жили и некоторые другие знатные македонские юноши – Гефестион, Марсий, Никанор, Леоннат.
Александр очень многое узнал от своего учителя и очень многому научился, благодаря ему он приобщился к эллинской культуре. Аристотель занимался с ним географией (и больше всего ученика завораживали белые пятна на карте), естественными науками и, конечно же, философией и этикой. Научился Александр и медицине и, будучи на вершине могущества, мог взяться за лечение соратников известными ему травами и диетой. Аристотель учил принца ценить красоту, читать и понимать греческую литературу. На всю жизнь Александр влюбился в гомеровскую «Илиаду», подаренное Аристотелем издание которой он всегда возил с собой. Кроме того, в походах полководца сопровождали ученые, описывавшие географию покоренных стран и нравы местных жителей. Македонский наследник открыл для себя не только Гомера, но и Пиндара, и Еврипида, и, конечно, Геродота с его «Греко-персидскими войнами», и Ксенофонта с его «Анабасисом»[5], в котором были описаны военные действия именно в Персии. Эта книга стала первым военным учебником македонского принца. Между тем, еще одной любимой книгой Александра стала Ксенофонтова же «Киропедия», описывающая становление личности Кира Великого, показанного идеальным героем. Так что, еще будучи ребенком, Александр Македонский должен был испытывать двойственные чувства по отношению к персам – стремление расправиться с ними и глубокое уважение к могуществу великой империи, к ее царям и героям.
В 340 году до н. э. Филипп стал привлекать сына к управлению государством, но и после этого контакт между Аристотелем и Александром не был потерян. Став царем, Александр приказал всем рыбакам, охотникам и лесничим Македонии помогать исследователю при сборе научного материала; получал Аристотель и сведения от ученых, работавших в обозе македонской армии. С началом похода македонского царя на восток философ переселился в Афины, куда Александр отправил большую сумму денег из захваченных персидских сокровищ. Некоторые историки считают, что именно влиянием Аристотеля следует объяснять то умение видеть мир в целом, которое отличало молодого македонского царя. Другое дело, что во главе всего этого мира он видел себя[6]. Когда Аристотель издал некоторые свои речи, Александр упрекал его в письме. Его очень беспокоило, что те вещи, о которых знал узкий круг лиц – сам философ и его македонские воспитанники, станут достоянием широкой общественности.
Итак, в 340 году до н. э. в отсутствие Филиппа, воевавшего в то время против города Перинфа, Александр уже управлял Македонией. Именно в этом году восстали меды, жившие в верховьях реки Струма. Македонский принц уже тогда проявил всю присущую ему решительность. Он подавил восстание, переименовал столицу медов в Александрополь и населил ее жителями Македонии. В 338 году до н. э., как уже было сказано, Александр управлял одним из флангов македонской армии в решающей битве при Херонеях. Филипп отправил его вместе с Антипатром в Афины, куда они должны были доставить пленных. Это был единственный раз, когда македонский завоеватель побывал в славной столице греческой культуры, а афиняне смогли увидеть человека, который пока что был лишь сыном Филиппа, но уже очень скоро станет властителем половины мира. Вот как описывают внешность Александра источники: «Он не был здоровяком, шея и плечи были несколько искривлены, но взгляд – орлиный, а волосы приятно контрастировали со светлым цветом кожи».
Но отношения Александра с Филиппом были на самом деле далеко не безоблачными. Филипп всегда стремился завоевать любовь сына, гордился его успехами, поручал ему ответственные дела, но юноша в присутствии отца становился замкнутым. Этому, вероятно, способствовало и охлаждение, произошедшее между Олимпиадой и Филиппом. Ревнивая супруга не могла смириться с многочисленными романами любвеобильного царя, постепенно их отношения стали более чем напряженными, а Александр тянулся к матери и смотрел на мир ее глазами. Все стало совсем плохо, когда Филипп нашел себе очередную новую жену[7] – молодую знатную македонянку, племянницу Аттала. Он даже пошел на развод с Олимпиадой, хотя Александра продолжал считать наследником. Прекрасная Клеопатра родила отцу дочь, которая получила имя с претензией – Европа. Олимпиада явно опасалась, что следующим ребенком может стать сын, который будет оспаривать у Александра право на престол, тем более что новый брак Филиппа приветствовало большинство придворных. Определенные опасения и Олимпиада, и наследник престола могли испытывать и по отношению к потомству Филиппа от предыдущих браков. Ведь до женитьбы на эпирской принцессе последний трижды сочетался браком.
Александр, как и его мать, не водил с македонской знатью особой дружбы. Его товарищами были Птолемей – представитель знати эордейской, Неарх – уроженец острова Крит, Лаомедон и Эригий – тоже не македоняне. Исключение составлял только Гефестион. С придворными Александр вел себя резко и заносчиво, да и отцу позволял себе грубить. Так, на свадьбе последнего с Клеопатрой произошел неприятный инцидент. Аттал произнес очередной тост, пожелав молодоженам поскорее родить законных детей. Александр не выдержал, бросил в почтенного «друга царя» кубок и закричал: «Что же я, по-твоему, незаконнорожденный?!» Филипп вскочил, схватился за меч, но не удержался на ногах (в этот день он много выпил) и упал. Александр удалился, презрительно кинув в сторону царя: «Собирается перейти из Европы в Азию, он, свалившийся переходя от ложа к ложу!»
Вскоре Олимпиада перебралась в Эпир, где, похоже, даже пыталась убедить брата идти войной на Филиппа. Александр же тем временем отправился в Иллирию. Филиппу долго пришлось улаживать конфликт – он примирился с сыном Олимпиады, которого официально объявил своим наследником; Аттал и его родственник – влиятельный Парменион, были отправлены командовать войсками в Анатолию во избежание столкновений с Александром. Эпирскому царю была обещана в жены сестра Александра. Тот, казалось, пошел на сближение с отцом, но с этого момента уже вел активную закулисную политическую игру, не будучи уверенным в своих возвращенных правах. Так, он сблизился с правителем агриан Лангаром, который впоследствии окажет ему большую услугу. Также Александр вступил в тайные переговоры с правителем Карии, прося у него руки его дочери. Вероятно, македонский наследник стремился стать правителем независимого государства, чтобы уже оттуда с суверенных позиций разговаривать с Филиппом и претендовать на Македонию. Кроме того, Александра наверняка беспокоило предложение руки дочери, которое до того сделал карийский сатрап сыну Филиппа II от другого брака – Арридею. Этот самый Арридей был слабоумным и вряд ли лично помешал бы своему сводному брату в случае борьбы за престол. Но, являясь одновременно наследником карийского правителя, представлял, конечно, куда большую опасность.
