Михаил Русаков - Записки гитарного хардгейнера
Я признался что, в принципе, тоже уважаю тяжелый рок (до этого, пока был «молодой», предпочитал тихариться) и в ответ получил несколько уроков рокового аккомпанемента.
Оказывается, можно играть не полными аккордами! «В глубокой шахте который год таится чудище змей»! «Воля и разум», мать его так!
Почти каждой ночью ленинская комната (были такие в армии, для морально-политического воспитания личного состава) содрогалась от ритмичного треньканья по двум басовым струнам, в котором солдаты-узбеки узнавали что-то родное. А что поделать, «акустика» ведь, дисторшн только предполагается. С другой стороны тоже некуда деваться, раз сам Холстинин называл аккомпанемент большинства песен того периода не иначе, как «умеренный атагадан».
«Атагадан» по ночам продолжался до самого дембеля. Из армии я ушел убежденным металлистом, даже волосы начал отращивать еще там — как водится, под шапкой. Оттуда же в мирную жизнь я вез незамысловатый репертуар первых советских хеви-метал групп. Причем некоторые песни я даже еще не слышал в оригинале — только в переложении для «ротной» гитары, московско-армянский вариант.
3. 1988 год. За эти два года, пока я был «выключен», в стране что-то изменилось. По формально Советской еще России свободно катался рок-н-рольный агитпоезд с целым батальоном молодых скандинавов — рокеров, художников, мимов и прочих артистов.
А ленинский комсомол вполне официально встречал и провожал его в каждом городе, организовывал выступления в ДК и горячее питание, и всячески помогал этим идеологическим диверсантам в моральном разложении самого себя.
Я, как псевдокомсомолец со сносным знанием английского, тоже приложил свои усилия, и со скандинавской помощью и большим удовольствием разлагал комсомольскую организацию г. Уфы.
Даже подъездный репертуар изменился — теперь там пели Виктора Цоя, ну или Игоря Талькова, на худой конец.
Цой мне нравился, и слушал я его часами. Но сам не играл, ну, или играл крайне редко — по просьбе «негитарных» друзей. Как вы помните, я испытывал крайнюю неприязнь к жанру «подъездной песни». Да и играть, с моей точки зрения, там было нечего — Каспарян не солировал. По крайней мере не так, как это делала группа «Ария».
А что в общаге Института Искусств? Повторилась ситуация 85-го. Пока меня не было, ОНИ стали играть еще лучше! Как так?!! Я же звезда ленинской комнаты! Воля и разум! Умеренный атагадан! Я сам проколол себе левое ухо и почти отрастил хайр!
И тут я сделал вывод, который хоть и начинался с правильной предпосылки, но привел к первой крупнейшей ошибке за всю мою гитарную жизнь!
Сколько лет ОНИ занимаются музыкой? А сколько Я? Надо их догнать.
И я стал заниматься на гитаре временами по 12 часов в сутки. Но при этом абсолютно безголово. Я заменил качество занятий количеством!
Позволю сделать себе отступление от наметившейся темы про пробы и ошибки. На чем же я играл эти 12 часов?
Поначалу, конечно у меня вообще никакой гитары не было. Я, конечно, быстренько раздобыл какую то «акустику» — причем, помнится, не покупал ее. Нашел и отреставрировал какую-то раздолбайку. И стал думать — как и где разжиться электрогитарой.
В первые же дни «второго пришествия» в общагу я услышал в одной из комнат звук перегруженной гитары, зашел, познакомился с владельцем и попросил попробовать сыграть. Дмитрий согласился, и я попробовал. Это был белый «Гибсон» SG (тогда все почему то произносили «Джибсон»). Именно Gibson был первой фирменной гитарой, которую мне удалось подержать в руках.
И тут же я убедился, что мой репертуар, отработанный на службе не звучит. Грязи было немеряно. Из этого маленький промежуточный
Вывод 9.
Старайтесь всегда заниматься на подключенной гитаре. Не бренчите постоянно на «доске» — так вы ничего не расслышите, закрепите неверные навыки, и получите проблемы со звукоизвлечением, от которых придется долго избавляться.
Узнав цену этого чуда заокеанской гитаростроительной отрасли, я немного пригорюнился.
А вы знаете, для чего тогда варили струны? Снимали с гитары, сматывали в моток, клали в кастрюлю с кипятком и варили —?
Это был доступный нам метод обновления струн. Кипяток смывал с них кожное сало и грязь, и их вновь можно было использовать. Конечно не как новые — деформации струн так не уберешь, но все же. Не забывайте — дефицит. И струн, и денег. А голь на выдумки хитра.
Но гитара была нужна. По своим средствам я не потянул бы и на «демократовский» инструмент. Это в магазине они стоили 250–350 рублей, только кто их там видел? Цена «с рук» была втрое — вчетверо выше.
И вот мне улыбнулась удача. Сергей Круковский, обладатель «Фендер» Stratocaster (второй фирменной гитары, которую мне удалось подержать в руках), скрипач по специальности — постоянно в «академе» и «на грани хила из консерватории» — подогнал мне гитару. Не свою, конечно — я б ее не потянул, да и не стал бы он продавать «кормилицу» на которую зарабатывал тяжким трудом, лабая в ресторане, и спекулируя дефицитом на гитарной ниве.
Это была ГДР-овская Eterna. Многие из сверстников-рокеров сейчас, когда я называю свою первую гитару, вспоминают модель Eterna de Lux 25, которая была выпущена к юбилею немецкой компании «Музима». Но нет, у меня была просто «Этерна» без всяких «Делюксов».
Это был некий «недострат» — уже ушедший от «Уралов» и «Аэлит», но еще не ставший Стратокастером.
С непропорционально большой «головой», зато черный, с хромом. Типично рокерская палитра. Три здоровенных «сингла» в хромированных корпусах, инкрустация на грифе.
Вообще «демократовские» инструменты отличались высоким качеством изготовления по сравнению с отечественными. Сказывалась европейская культура производства, которую коммунистические партии тех стран так и не смогли до конца испортить.
О звуке я умолчу. Да и мало я тогда что в нем понимал. Я только учился.
Это просто какие то неформалы с Musima Eterna — для примера.
Зато вот вам занимательная классификация гитар того времени по области применения.
На «демократовских» инструментах — вроде германской «Лид Стар» или чешском «Диаманте» — уже можно было работать в ресторане. Хотя вряд ли ты мог бы получить уважение коллег (культ «крутого» инструмента был и тогда, нередко сам факт его наличия был решающим при приеме в группу, и или в тот же коллектив кабацких лабухов).
«Корейские гитары — дерьмо» — поучал меня обладатель «американца» Круковский, с высоты своего положения — «Засунут в станок сырую лесину, потом ее гнет во все стороны». «Японские гитары — уже лучше. С такой можно работать, например, в филармонии».
