Елена Арсеньева - Сквозь ледяную мглу (Зоя Воскресенская-Рыбкина)
Итак, Зоя выехала для встречи с Антоном в Осло. Чтобы вызвать агента на встречу, нужно было утром посетить другого агента – зубного врача и попросить его сделать шесть золотых коронок. Это был пароль.
Она переночевала в отеле и к десяти утра собиралась на встречу, как вдруг в двери начал стучать директор отеля: просил открыть. Зоя насторожилась – в Осло гестапо чувствовало себя как дома. Что, если?
– Но я не одета! – капризно выкрикнула она. – Я только что из ванны. Зайдите через полчасика, хорошо?
Итак, у нее было полчаса на обдумывание. Что делать с шифрами и паспортами? Уничтожить? Но тогда группа Антона не получит необходимых документов. Придется рисковать…
Зоя разместила паспорта под своей плотно облегающей «грацией», которая уже не раз служила ей тайником, тоненькие листки с шифрами скомкала в руке: если что, успеет сунуть их в рот и проглотить.
Когда снова постучали в дверь, Зоя открыла, но трех мужчин в комнату не впустила. Один показал какой-то значок на отвороте пиджака – наверное, он был из контрразведки – и попытался оттеснить Зою в номер. Но это было его ошибкой. Проскользнув под его рукой, она выскочила в коридор и устроила ужасный скандал. Кричала о «возмутительном отношении к работнику советского Интуриста, о том, что «мы в наших отелях не допускаем нарушения покоя наших гостей». Из соседних номеров начали выглядывать люди.
– Я уезжаю! Немедленно! Пусть вынесут мой чемодан!
Прибежала горничная, собрала вещи вспыльчивой постоялицы. Зоя чуть не хихикнула: наверняка девушка из «тех», вон как присматривается к белью и платьям, но без толку, моя милая, напрасно ты шаришь глазками и проминаешь все швы ловкими ручками! Коридорный вынес чемодан вниз. Швейцар остановил такси.
– На вокзал!
Вроде бы слежки не было, однако Зоя и впрямь поехала на вокзал. Оставила чемодан в камере хранения, а сама, двадцать раз проверившись, поехала к зубному врачу.
Встречу с Антоном удалось назначить на этот же день в лесу Холменколен. Это было очень популярное среди горожан место для прогулок.
– Изобразим влюбленную парочку, – быстро сказала Зоя.
Однако Антон руки не протянул, чтобы обнять ее. А когда сели на пенек, все старался отстраниться. Что-то в этом было не то… Зоя и так была на нервах, а тут вовсе напряглась. Неужели запахло предательством? Сразу вспомнился пассаж со Степаном Петриченко…
Между тем Антон очень тщательно прочел шифр, пролистал паспорта, проворчал, что одному из членов группы прибавили возраст на три года.
– Узнаю русский «авось». Сойдет, мол. Ты мне лучше скажи, как вы готовитесь к войне с Германией. Или все еще жива заповедь: чужой земли мы не хотим, но и своей не отдадим?
– Что с тобой, Антон? – удивилась Зоя. – Ты не заболел?
Вопрос был никчемный. Она окончательно уверилась: случилось что-то неладное. Приготовилась бог знает к чему, как вдруг…
– Заболел. У меня опоясывающий лишай. Поэтому, извини, я влюбленного изображать никак не мог. Говорят, это нервное, не заразно, однако я все же старался держаться от тебя подальше.
– Лекарство есть? – спросила Зоя, с трудом сдерживая смех. У нее это тоже было – нервное…
– Вот оно, лучшее лекарство! – похлопал Антон по паспортам. – Ребята примутся за дело, а мне удастся пару деньков полежать, выспаться, все и пройдет. Такое со мной уже было, когда топили «Таимо-мару»[3]. Пройдет. Но, думаю, ненадолго: мы будем хоронить немецкий транспорт с оружием для Франко, тут без нервотрепки не обойтись… А ты скажи в Москве, чтобы на честность фюрера не рассчитывали. И вот, держи: письменный отчет о работе группы и финансовых расходах.
Антон вручил Зое коробку игральных карт. Вместо карт туда была вложена его докладная записка. Зоя прочла ее, записала содержание своим кодом в блокнот, а оригинал тотчас сожгла.
Забегая вперед, стоит сказать, что Зоя и Борис Рыбкины работали с Антоном еще два года, а потом они спасли ему жизнь. 18 мая 1940 года он был арестован шведской полицией. Выдал его член «Лиги» Седер.
В гестапо воодушевились и стали требовать выдачи Вольвебера Германии – ведь он был гражданином этой страны. Русские забеспокоились.
Кин добился свидания с Антоном в тюрьме и посоветовал ему «признаться» в шпионской деятельности против Швеции.
– Остальное мы берем на себя, – сказал Кин.
На первом же допросе Антон дал показания, что занимался шпионажем против Швеции в пользу советской разведки. Теперь его должны были либо судить в Швеции либо… либо выдать России, которая предъявила на него права: советское гражданство Вольвебера было оформлено с невероятной быстротой. Антона оставили в Швеции, и он избегнул смерти.
Как уже было сказано, переговоры с Финляндией результата не дали. Советские резиденты вернулись в Россию, началась «зимняя война».
В Москве Зоя Воскресенская стала одним из основных аналитиков разведки (специальное подразделение на Лубянке было создано лишь в 1943 году). Она не забыла предупреждения Антона – не верить фюреру. К ней стекались различные сведения о неминуемом нападении Германии на Россию. Это были разведданные от знаменитой «Красной капеллы» – подпольной группы антифашистов, работавших в гитлеровской Германии. Тревожная информация поступала практически ежедневно.
В апреле 1941 года Арвид Харнак (Корсиканец), сотрудник министерства экономики рейха, он же один из руководителей «Красной капеллы», докладывал в Центр со ссылкой на окружение Розенберга: «Вопрос о вооруженном выступлении против СССР решен».
Обер-лейтенант Харро Шульце-Бойзен, племянник адмирала Тирпица, сотрудник министерства авиации и штаба ВВС Германии, агент «Красной капеллы» под кличкой Старшина, в том же месяце сообщал: «Вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно. Начало его следует ожидать в ближайшее время».
К сожалению, Сталин не смог правильно оценить полученную по разведывательным каналам информацию. Разведка НКВД сообщала об угрозе войны с ноября 1940 года. В это время Зоя завела особое дело под кодовым названием «Затея», где собирались наиболее важные сообщения о немецкой военной угрозе. Анализ поступивших данных проходил совместно с Павлом Журавлевым, начальником немецкого направления нашей разведки.
Однако документы, находившиеся в этой папке, собранной Рыбкиной и Журавлевым, ставили под сомнение ту схему раздела Европы, о которой в 1940 году в Берлине договорились Гитлер и Сталин (через Молотова).
«По этим материалам, – свидетельствует Павел Судоплатов, – нам было легче отслеживать развитие событий и докладывать советскому руководству об основных тенденциях немецкой политики. Материалы из литерного дела «Затея» нередко докладывались Сталину и Молотову, а они пользовались нашей информацией как для сотрудничества с Гитлером, так и для противодействия ему».
