Владимир Соловьев - Последний солдат империи. Юрий Дмитриевич Маслюков в воспоминаниях современников
Он вообще очень бережно относился к кадрам. Здесь уместно вспомнить следующий момент: на закате советской эпохи много говорилось о борьбе с привилегиями, и одним из распространенных мотивов было осуждение так называемой номенклатуры, мол, если тебе повезло попасть в эту управленческую элиту, ты из нее уже не выпадешь, а разве это справедливо? Однако рациональное зерно в такой практике все же было. Представьте себе: человек годами учился, наращивал опыт, поднимался по служебной лестнице и в конечном итоге проявил себя как блестящий директор завода, попал в номенклатуру, его назначили заместителем министра – а он, как говорится, не тянет. В принципе, совершенно нормальная ситуация – у каждого из нас существует свой потолок, границы личной компетентности в той или иной области. И что же теперь делать – разжаловать неудачника в мастера цеха, разом похоронив все его прошлые заслуги? Нет, человеку подбирали аналогичное место директора завода, то есть именно такой участок работы, который наилучшим образом подходил ему по менталитету и позволял с максимальной отдачей использовать накопленный им опыт, знания и квалификацию на благо государства и общества.
Те, кто работал вместе с Маслюковым, среди его впечатляющих умений называли и способность формировать эффективные рабочие группы для выполнения какого-либо задания. Приходя работать на новое место, Маслюков практически не менял кадровый состав, все оставались на своих местах, за исключением случая, когда он стал первым вице-премьером, – тогда весь секретариат сменился. Однако ему удавалось таким образом реорганизовать и модернизировать структуру, что организация начинала работать совершенно по-другому. Юрий Дмитриевич действовал с удивительной прозорливостью, сделавшей бы честь любому психологу, при том что, разумеется, не имел никакого специального образования в этой области. Он просто внимательно изучал личные дела и пару-тройку раз беседовал с людьми с глазу на глаз. Системный подход и укоренившаяся с детства привычка уделять максимум внимания деталям позволяли сделать верные выводы о способностях потенциальных членов группы, а в результате все замечательно понимали друг друга с полуслова, при том что могли встречаться даже не каждый день, в коллективе не было ни единой распри, каждый раскрывался полностью и с максимальной отдачей.
* * *Маслюков был человеком, ненавидящим беспорядок, – и здесь опять вспоминается Наполеон. Но Наполеон – великий разрушитель и обладатель гигантского эго. А Маслюков – великий созидатель и человек, начисто лишенный самовлюбленности, но отнюдь не самоуважения. Представить себе, что кто-то мог бы разговаривать с Юрием Дмитриевичем неуважительно, невозможно. Ходят слухи, что однажды на заседании Политбюро из уст Горбачева прозвучало нечто вроде: «Да что вы такое говорите, все должно быть не так, это бред какой-то!» Юрий Дмитриевич вспыхнул: «Это я говорю бред? Ну тогда сами разбирайтесь!» – на стол полетела папка с документами и очешник, который остановился прямо перед Михаилом Сергеевичем, после чего Маслюков повернулся и вышел из кабинета.
После этого Горбачев никогда не позволял себе даже намека на неуважительный тон в беседах с Маслюковым, тем более что идеи Юрия Дмитриевича он очень ценил – хотя, к сожалению, слишком редко, судя по результатам, следовал его рекомендациям. Но мнением дорожил настолько, что неоднократно, прочитав представленные ему записки, звонил глубокой ночью, чтобы еще раз проговорить все детали, убедиться в позиции Маслюкова и выработать собственную. Свою же точку зрения Маслюков высказывал всегда, невзирая на чины и звания собеседников, и делал это весьма аргументированно и очень конкретно, не испытывая никакой потребности разводить политесы. Лауреат Нобелевской премии физик Жорес Иванович Алферов вспоминал об одном из подобных случаев:
Я два раза присутствовал на заседаниях Политбюро, тогда генеральным секретарем уже был Михаил Сергеевич Горбачев. Для меня все это было в новинку. Помню заседание, на котором обсуждались проблемы развития электроники в стране. Поводом для него, кстати, послужило одно странное стечение обстоятельств: в газете «Правда» появилось сообщение, что японцы создали схему с совершенно невероятным, на порядки превосходящим все обычные параметры быстродействием. Естественно, этим заинтересовалось Политбюро. Президентом Академии наук в то время был Гурий Иванович Марчук. Он пригласил академиков Велихова, Валиева, Прохорова, профессора Лихарева из МГУ и меня, чтобы вместе разобраться в происходящем.
Выяснилось, во-первых, что в газете «Правда» была допущена ошибка, в результате чего быстродействие схемы и было указано таким высоким – переврали на несколько порядков. Во-вторых, сама исходная схема была абсолютно непрактична: она работала при температуре жидкого гелия, что позволяет действительно добиться очень высокого быстродействия, но в реальной жизни малоприменимо.
Тем не менее заседание было назначено, мы на него, естественно, пришли, и каждый высказывал свою позицию, не забывая и об областях, в которых мы сами работали. Хочу сказать, что в итоге заседание оказалось весьма продуктивным, но вот что меня поразило: по большей части говорил только один человек, а остальные предпочитали быстро соглашаться с генеральным секретарем или просто помалкивать. И одним из немногих, кто высказывал свою позицию и отстаивал ее, был Юрий Дмитриевич Маслюков. В тот раз он поддержал наши предложения. В результате были внесены изменения в готовящееся постановление ЦК КПСС и Совета министров по развитию электронной промышленности, и был запущен целый ряд важных и давно назревших проектов.
О том, что Маслюков никогда не шел на поводу у вышестоящего руководства и всегда вырабатывал свою позицию, рассказывал и Артем Андреевич Троицкий, бывший заместителем Юрия Дмитриевича в те годы, когда тот занимал пост председателя Госплана.
Можно многое рассказать о его настойчивости, упорстве в решении вопросов. В 1990 г., когда делался план на 1991 г., была очень трудная обстановка в стране с инвестициями, ресурсами и т.д. Вопрос о проекте плана будущего года рассматривался на коллегии Госплана, шли довольно жаркие споры, в том числе и ваш покорный слуга выступил, и притом очень резко, поскольку ситуация была такая, что инвестиции для развития ТЭКа, на котором, по существу, жила страна – это нефть, газ, электроэнергия и т.д., – были урезаны примерно в полтора раза. Естественно, я, как отвечающий за этот участок деятельности в планировании, очень резко и жестко выступил. Юрий Дмитриевич меня тоже достаточно жестко, но корректно осадил, сказал, что мы с этим потом разберемся, когда сделаем план. Я на это ответил, что потом уже будет поздно разбираться, потому что страна этого не выдержит. Ну и он тоже меня поправил надлежащим образом.
