KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Роберт Штильмарк - Звонкий колокол России (Герцен). Страницы жизни

Роберт Штильмарк - Звонкий колокол России (Герцен). Страницы жизни

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Роберт Штильмарк, "Звонкий колокол России (Герцен). Страницы жизни" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Мортье вспомнил, что он знал моего отца в Париже, и доложил Наполеону; Наполеон велел на другое утро представить его себе (7 сентября. — Р. Ш.). В синем поношенном полуфраке с бронзовыми пуговицами, назначенном для охоты, без парика, в сапогах, несколько дней не чищенных, в черном белье и с небритой бородой, мой отец — поклонник приличий и строжайшего этикета — явился в тронную залу Кремлевского дворца по зову императора французов…

…Наполеон разбранил Ростопчина (московский военный губернатор и главнокомандующий. — Р. Ш.) за пожар, говорил, что это вандализм, уверял, как всегда, в своей непреодолимой любви к миру, толковал, что его война в Англии, а не в России, хвастался тем, что поставил караул к Воспитательному дому и к Успенскому собору, жаловался на Александра, говорил, что он дурно окружен, что мирные расположения его неизвестны императору.

Отец мой заметил, что предложить мир скорее дело победителя.

— Я сделал, что мог, я посылал к Кутузову, он не вступает ни в какие переговоры и не доводит до сведения государя моих предложений. Хотят войны, не моя вина — будет им война.

После всей этой комедии отец мой попросил у него пропуск для выезда из Москвы….

— Возьметесь ли вы доставить императору письмо от меня? На этом условии я велю вам дать пропуск со всеми вашими.

— Я принял бы предложение вашего величества, — заметил ему мой отец, — но мне трудно ручаться.

— Даете ли вы честное слово, что употребите все средства лично доставить письмо?

— Же мангаж сюр мон оннер, сир. (Ручаюсь своей честью, государь. — Р. Ш.)

— Этого довольно. Я пришлю за вами. Имеете ли вы в чем-нибудь нужду?

— В крыше для моего семейства, пока я здесь, больше ни в чем….

Мортье действительно дал комнату в генерал-губернаторском доме (ныне здание Моссовета — Р. Ш.) и велел нас снабдить съестными припасами; его метрд’отель прислал даже вина. Так прошло несколько дней, после которых в четыре часа утра Мортье прислал за моим отцом адъютанта и отправил в Кремль…

…Когда мой отец взошел, Наполеон взял запечатанное письмо, лежавшее на столе, подал ему и сказал, откланиваясь: „Я полагаюсь на ваше честное слово“. На конверте было написано: „А мон фрер л’имперер Александр“ („Моему брату императору Александру“. — Р. Ш.).

…Несколько посторонних, узнав о пропуске, присоединились к нам, прося моего отца взять их под видом прислуги или родных. Для больного старика (Павла Ивановича Голохвастова, раненного французским солдатом-грабителем. — P. Ш.), для моей матери и кормилицы дали открытую линейку; остальные шли пешком. Несколько улан верхами провожали нас до русского арьергарда… Через минуту казаки окружили странных выходцев и повели в главную квартиру».

Ивана Алексеевича тотчас же отправили в фельдъегерской кибитке на холодные берега Невы, в Санкт-Петербург. Семья же его потащилась на Волгу-матушку. Тем же петербургским трактом беженцы добрались до Клина, миновали его и от села Решетникова свернули к уездному городу Корчеве Тверской губернии. Оттуда оставалось им всего несколько верст высоким берегом Волги до поместья Новоселье, принадлежащего старшему из братьев Яковлевых, Петру Алексеевичу. Прожили там немного и переехали в другое яковлевское имение — Глебовское, в соседней, Ярославской губернии. Земли этого яковлевского поместья раскинулись вдоль почтового тракта из Ярославля в Данилов.

Тут, в Глебовском, семью постигла беда: скоропостижно умер от удара, не выдержав дорожных тягот и ранения, Павел Иванович Голохвастов. У 17-летней Сашиной матери Луизы, еще не понимавшей даже по-русски, смерть эта, в отсутствии Ивана Алексеевича, отняла единственную сейчас на чужбине родственную опору. Она осталась одна с грудным сыном и 9-летним пасынком Егором среди крепостных крестьян. Люди эти, озабоченные войной и «нашествием иноплеменников», показались ей сперва сумрачными, недобрыми. Но очень скоро молоденькая мамаша уразумела, как эти хмурые подневольные мужики и их сердобольные жены сочувствуют ее бедам и страхам, как они посильно стараются облегчить ее участь. В глухую пору войны они баловали ее даже изюмом и пряниками, для чего приходилось отряжать тележку в город Ярославль, верст за двадцать.

Тем временем Сашин отец, Иван Алексеевич, сидел в Санкт-Петербурге под арестом в доме самого страшного человека в России и самого близкого лица к государю. По должности он был председателем департамента военных дел Государственного Совета, а Пушкин звал его «всей России притеснитель». От фамилии его произведено жутковатое слово: аракчеевщина, то есть режим насилия и подавления.

Граф Аракчеев вручил государю Александру Первому письмо Наполеона, доставленное Яковлевым. Царь решил, что писать Наполеону не станет: ответ, мол, будет дан ядрами русских пушек, штыками пехоты и казачьими пиками.

Под арестом в доме Аракчеева Иван Алексеевич пробыл месяц. Он оказался первым из прибывших в Петербург очевидцев захвата Москвы. О подробностях расспрашивал его сам Аракчеев да еще адмирал Шишков. Яковлеву запретили встречаться с кем-либо, кроме старшего брата. Скоро ему позволили вернуться к семье в поместье, не поставив в вину, что брал пропуск у неприятеля.

«Рассказы о пожаре Москвы, о Бородинском сражении, о Березине, о взятии Парижа были моей колыбельной песнью, детскими сказками, моей Илиадой и Одиссеей» — так написал Герцен о своем детстве.

Семья Яковлевых скоро вернулась в опустошенную Москву, и Иван Алексеевич снял уцелевший и наспех починенный дом вблизи Страстного монастыря и затейливой церковки Рождества Богородицы в Путинках. (Сейчас на месте Страстного монастыря находится кинотеатр «Россия», а некогда монастырь примыкал к древней стене Белого Города.) В восемнадцатом столетии стену снесли и разбили на ее месте кольцо бульваров. Поэтому перекрестки улиц и Бульварного кольца до сих пор хранят название «ворот» — это память о реально существовавших въездных воротах в городской центр, или Белый Город.

В этом же старинном, просторном доме в Путинках поселился и брат Ивана Алексеевича, сенатор Лев Алексеевич Яковлев, имевший придворное звание камергера. В недавнем прошлом Лев Алексеевич был видным дипломатом.

Москва тех лет превратилась как бы в огромную строительную площадку и возрождалась из руин и пепла с необыкновенной быстротою. Чинились взорванные французами при отступлении кремлевские стены и башни — Никольская, Собакина, Арсенальная и другие. Расширилась и очистилась Красная площадь — там засыпали старый Алевизов ров и убрали ненужные мосты к Спасской, Никольской и Константино-Еленинской башням.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*