Александр Довгаленко - Исповедь военнослужащего срочной службы
Кое-как я оделся и даже успел на построение на завтрак. Кушать уже не хотелось, хотелось жрать. Вчерашние уроки были усвоены — бегать в столовую и обратно пришлось всего 4 раза, завтрак прошел практически без экцессов, если не считать того, что я так и не понял, куда делась моя еда — вроде пару раз черпанул ложкой — а ее уже и нет. Еще не зная, что это тяжкий грех, я незаметно заныкал в кармане пару кусков черного хлеба. После завтрака случилось построение, на котором у одного несчастного молодого зольдата заныканный хлеб был обнаружен. Беднягу вывели из строя, а остальные подверглись тотальному шмону, покуда очередь дошла до меня, я успел разорвать материал кармана штанов пальцами (и откуда силы взялись) и в образовавшуюся дыру хлеб пропихнуть в штанину, где он благополучно застрял в том месте, где штанина входила в ботинок. Там искать никому в голову не пришло. Видимо, похожим образом поступили все остальные, я почему-то уверен, что идея прихватить с собой подобный НЗ пришла не мне одному в голову. Провинившегося заставили сожрать буханку черного хлеба перед строем. Довольно печальное зрелище, надо сказать.
После построения всех прибывших вчера, в том числе и меня построили и отвели в пустующую казарму, где всем нам сделали по три прививки. Две прививки делались острой хреновиной, которую в чем-то смачивали, царапая ею кожу на плече, одна — стеклянным шприцем с «одноразовой» иглой. В смысле, что иглу на шприц одели один раз и ею сделали прививку всем. Это был потрясающий смертельный номер, но, к счастью, меня так ничем и не заразили. Остальные тоже не жаловались. Поцарапанные места на следующий день воспалились, их не рекомендовалось мочить, но несмотря на соблюдение этой рекомендации на местах царапин образовались какие-то язвочки, которые за пару недель зажили, однако ж следы остались и по сей день. До обеда мы были заняты какой-то херней, которую и не упомнишь всю, затем был обед, а потом мы с удивлением узнали, что после обеда в летнее время нам полагается «тихий час». Сделано это было из-за жары, которую почти все плохо переносили. В полдень в тени было 40–45 градусов, это здорово выматывало. За этот час сна нашу учебку местные жители язвительно именовали детским садом «Звездочка». Обрадовавшись такой холяве, я разделся и в изнеможении растянулся на койке, а сверху заскрипел пружинами Леха.
Спать было нереально, в казарме было ненамного прохладней чем на улице, но отдохнуть было здорово. Только я успел подумать о том, что все же бывают приятные моменты в жизни, как к нашей койке подошли два азера и начали прессовать Леху. Разговор шел о какой-то ерунде, вроде бритвенных лезвий, но это лишь был повод — я напрягся, когда сверху раздался характерный «чваньк» по Лехиной челюсти, я, удивившись собственной храбрости и борзости, шандарахнул одного из черных ногой в пузо. Леха тоже в долгу не остался, вломив, хоть и не очень сильно, второму азеру. Охреневшие азеры не ожидали такого поворота событий, на шум сбежались как их земляки, так и наши калининградцы все встали в бойцовские стойки, какие знали из видеофильмов про Брюса Ли и приготовились к спаррингу. До серьезной драки дело однако не дошло, азеры, поняв, что поднятый шум привлечет внимание сержантов и ничего хорошего из этого не выйдет, удалились в свой кубрик, пригрозив напоследок самыми ужасными последствиями. На душе у меня сделалось неспокойно, но приятно было, что я помог Лехе, опять же, было здорово, что наши подписались за земляков — качество, для русского человека нехарактерное, исходя из моего жизненного опыта.
Вообще, на взаимоотношениях в армии людей различных национальностей хотелось бы остановиться поподробнее. Пусть меня обвинят в расизме и разжигании национальной розни, но я расскажу только то, что видел сам или о достоверно известных мне фактах. Ибо думать, что армия была местом единения и великого братания представителей всех народов нашей многонациональной в недалеком прошлом страны способен либо полный идиот, либо сошедший с ума политработник, да и то вряд ли. Все служившие в рядах СА прекрасно осведомлены о проявлениях армейского интернационализма в той или иной мере. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, но знают об этом все. Если предположить что армия — слегка уменьшенная и более контрастная модель нашего общества, то все становится на свои места. К моменту нашего прибытия в учебку большая часть моей роты состояла из европейцев, примерно на две трети. Второй по счету была диаспора азеров, потом армяне, был один (странно) грузин, и несколько представителей иных народов, населяющих Кавказ, о существовании которых я ранее не ведал. Были у нас два лезгина, был табасаранец, были турки, корейцы, узбеки, таджики, киргизы, были еще какие-то ребята, национальности которых вспомнить я уже не могу. Иные рассказывали, что их народ насчитывает не более нескольких тысяч человек, а расположены они весьма на ограниченной территории, чаще всего высокогорной. Байка о том, как такого джигита загребли в армию, когда он спустился с гор за спичками и солью, как оказалось, не такой уж и вымысел. Некоторые народности и по сей день живут настолько изолированно, что подобный случай вполне мог иметь место в конце восьмидесятых.
Узбеки, киргизы и таджики в большинстве своем постоянно ходили мутные, как обкуренные и жевали какую-то зеленую дрянь, которая называлась у них «насвай» или что-то в этом роде. Это был что-то вроде наркотика или тонизатора, как хотите, его нужно было класть за губу или под язык. Глотать было нельзя, во избежания отравления. У таких людей изо рта постоянно тянулась слюна, глаза были с расширенными зрачками, несмотря на яркий свет, а взгляд отсутствующий. Мне предлагали попробовать, но, узнав, что в состав этой дряни входит куриный помет, мне окончательно расхотелось делать это. Откуда они брали эту дрянь — не знаю, наверное покупали у местных или получали из дому.
Как минимум два человека в роте абсолютно не знали русского языка.
Литовцы, латыши и эстонцы держались особняком, старались никуда не встревать, когда азеры метелили их земляка, они предпочитали делать вид, что не замечают этого. Но и среди них были стоящие ребята, как выяснилось позже. Однако, обо всем по порядку.
Попробуйте обидеть, да еще и незаслуженно того же азера, тотчас же сбегутся его земляки изо всех мыслимых и немыслимых мест. Представители же народов, считающих себя более цивилизованными ведут себя иной раз столь постыдно в подобной ситуации, что становится грустно. И невольно задумываешься, кто же из них имеет право считать себя более цивилизованным на самом деле?
