Лев Власов - В отсеках тишина
Командира корабля не было: его вместе с несколькими матросами и старшинами срочно перебросили на Балтику, где они уже успели побывать в нескольких боевых походах. Главенствовал на лодке помощник командира старший лейтенант Степан Степанович Калибров, бывший моряк торгового флота, энергичный и распорядительный офицер. Он многое сделал для быстрого сколачивания экипажа.
Сразу полюбился нам комиссар лодки Федор Иванович Некрасов. Душевный и рассудительный, он был близок к людям, знал их думы и настроения. Мы видели в нем нашего брата-матроса (когда-то Некрасов служил комендором на балтийском линкоре "Марат") и шли к нему со всеми своими радостями и горестями. Многим горячим головам, рвавшимся на фронт, Федор Иванович сумел втолковать, что здесь, на лодке, они нужнее.
Штурман лейтенант Николаи Ильич Кабанов был не по годам серьезен и замкнут. Мы уважали его и побаивались. Полной противоположностью ему был минер лейтенант Георгий Цветков - веселый и жизнерадостный юноша с румяным открытым лицом, певец и музыкант. На досуге он всегда был среди матросов, первый заводила и запевала.
Группой движения командовал инженер-лейтенант Михаил Николаевич Коломиец. Работалось с ним легко и интересно. Он умел ценить труд подчиненных, а если нужно, сам брал инструмент и работал вместе с матросами. Мы все любили его.
И наконец, на лодке был еще доктор - военфельдшер Анатолий Яковлевич Сотников, томившийся от отсутствия настоящей врачебной практики. Подводники народ здоровый, к доктору обращаются редко, и Анатолию Яковлевичу приходится всю свою неистощимую энергию переключать на чисто интендантскую деятельность заниматься продуктами, работой пищеблока, финансами.
Знакомлюсь со своими подчиненными. Их у меня пока пятеро. Самые опытные командир отделения Анатолий Тихонов, старшие краснофлотцы Ануфрий Мозольков и Александр Волков (этот до перевода на строящуюся лодку год прослужил на Балтике). Аркадий Комков и Алексей Клунко (его вскоре отправили на сухопутный фронт) пришли сразу из учебного отряда, моря еще не видели и о службе на лодках имеют пока лишь смутное, чисто теоретическое представление.
Я все говорю: мы прибыли на лодку. На самом деле на лодку нас первое время даже не пускали. Мы изучали правила ухода за аккумуляторными батареями, осваивали управление главными электромоторами и другими агрегатами, расположившись... на лужайке в городском саду.
Потом мы получили пропуска на завод и начали знакомиться с нашим кораблем. Лодка была новой, никто из нас не служил на таких. И мы без конца лазали по ее отсекам, трюмам и надстройкам. Набор корпуса изучали на стапелях, где только начиналось строительство других лодок этого типа. Нашими учителями помимо инженер-лейтенанта Коломийца, нашего старшины трюмных Андрея Еремина и старшины трюмных с соседней лодки "С-103" Владимира Уласевича были заводские мастера и рабочие. С их помощью мы быстро изучили устройство корабля.
Лодка стояла в заводском затоне почти готовая. Почти... Оставалось, как говорится, только подобрать "кончики". Но дело это оказалось далеко не легким, оно потребовало от нас уйму времени, труда и находчивости.
На заводе пробыли недолго. Шел октябрь 1941 года. Гитлеровцы наступали на Москву. Их армии продвинулись далеко в глубь нашей страны. Фронт придвинулся близко к заводу. И нам пришлось спешить изо всех сил.
19 октября тронулись в путь. День выдался холодный. Шел снег. Еще немного - и реки станут. Пути на Балтику и на Север отрезаны противником и осенним мелководьем. Пришлось довольствоваться другим водоемом. Там и начали "отрабатывать" свой корабль.
На не отапливаемой лодке страшно холодно. Ложась спать, мы укрывались "всем аттестатом", а боцман Васильев по утрам умывался не снимая шинели.
Последующие события повергли всех в уныние. Приказали снять оба перископа и аккумуляторную батарею. Их отправили на действующий флот. Это значило, что нам принимать участие в боевых действиях не придется еще долго. В довершение всех бед от нас отозвали всех заводских специалистов. Теперь уже официально достройка лодки была прекращена.
Совсем мы повесили голову. Посылали командованию рапорты с просьбой послать на фронт. Никого не отпустили. А вскоре вернулись рабочие. Вместе с ними мы с жаром принялись за дело. Прибыли и новые моряки. В нашу группу пришел Анатолий Панцов. Вскоре экипаж был укомплектован почти полностью. Воспрянули мы духом. Прибыл и новый командир лодки капитан-лейтенант Михаил Иванович Никифоров, старый моряк Совторгфлота, переквалифицировавшийся на подводника.
На все лодки дивизиона выделили одну аккумуляторную батарею, снятую со "щуки". Ее-то и стали по очереди устанавливать на лодки, чтобы произвести швартовые и ходовые испытания. Батарея была маломощной и слишком легкой для лодок нашего типа. Недостающий вес восполнялся чугунными чушками, которые мы укладывали в аккумуляторные ямы.
В середине 1942 года очередь дошла и до нашей лодки. Погрузили и смонтировали батарею, испытали механизмы сначала у стенки, а затем и на ходу.
А по берегу брели люди, которых война изгнала из родных мест. Поток беженцев все рос. Это само народное горе текло перед нашими глазами, и мы, глядя на измученных женщин, детей и стариков, задыхались от отчаяния, от бессильной ненависти к врагу. Мы всячески старались помочь людям, обреченным на бездомную жизнь, полную лишений и горькой нужды. Уменьшая свои порции, относили им еду, поили их водой, приносили кусочки сэкономленного мыла.
Родные и близкие многих подводников оказались в районах, оккупированных врагом. Поэтому страдания беженцев особенно трогали сердца матросов. Некоторые снова начали проситься на фронт. Командованию, коммунистам, нам, старшинам, приходилось терпеливо разъяснять товарищам, что лодка наша еще будет направлена в дело, что оставить ее без кадров, когда она скоро войдет в строй боевых кораблей, - преступление, которому не найти оправдания.
Ходовые испытания происходили в самый разгар лета. Стояла жара. Внутри лодки все было так раскалено, что не дотронешься. На камбузе едва успевали кипятить воду: моряки моментально ее выпивали, не давая ей даже остыть. Облегчение давало только купание, но купаться разрешалось, лишь когда лодка стопорила машины и ложилась в дрейф.
Я вспомнил другое жаркое лето - во время хасанских событий 1938 года, когда нам, тихоокеанским подводникам, пришлось нести вахту у Корейского побережья. Только тогда обстановка была боевой и о купании нечего было думать!
Ходовые испытания лодок совмещались с различными работами по проверке новых образцов техники. Так мы впервые испробовали способ постановки донных мин из торпедных аппаратов, действие новой системы регенерации воздуха, которая после была введена на подводных лодках.
