Валерий Перевозчиков - Возвращение к Высоцкому
А на школьные вечера вы ходили?
Было. Но я ничего серьезного с этим не связываю, ничего интересного. Сами понимаете, как школьные вечера могут проходить интересно? Хотя они устраивались для нас, мы считали себя выше этого. Потому что на вечера шли те, кому делать было нечего, а мы предпочитали многое другое.
Как долго жила ваша компания?
Ну, плотно она жила, во-первых, до тех пор, пока не переженились все, а во-вторых, пока не закончили институты. У каждого появились свои семейные заботы, потом — распределение… Работа. Стали реже видеться, реже созваниваться. У Володи, скажем, вечерний спектакль — значит, его нет. Акимов на курсах, у меня — занятия или дежурство вечернее… Но все равно то, что у нас было хорошего, все это осталось.
Первый театр, в котором работал Высоцкий, — Театр имени А. С. Пушкина. Вы там бывали?
Мы туда ходили, смотрели спектакли. Сказать, что они были шедеврами, конечно, нельзя, но это были первые Володины актерские шаги. Нам было интересно на него посмотреть: наш Вовка — и на сцене! Вовка — артист! Это было и смешно, и действительно здорово. Сидишь и гордишься: он — твой друг, он — из нашей компании.
Недавно меня кто-то спросил: «Как он стал актером?» Я не мог ответить. Но потом вспомнил о тех хохмах и розыгрышах, которые мы очень любили всей компанией. Например, подходим к «Эрмитажу». Володя Акимов, Володя Высоцкий, я. Лева Эгинбург и еще кто-то. Идем спокойно, как совершенно нормальные люди. Володя, он у нас заводила, говорит: «Так, внимание, приготовились… Пять шагов проходим — присели». И вот мы, пятеро взрослых парней, приседаем и идем на четвереньках. Идем, идем, а он тихо, сквозь зубы: «Не смеяться! Спокойно. Так. Встали! Повернулись друг к другу». Мы встаем парами, друг к другу поворачиваемся… «В обратную сторону! Так. Пошли. Через три шага — прыгаем!» Через три шага все — хоп! — подпрыгнули и опять лицом друг к другу… «Хорошо, хорошо…» На нас, конечно, смотрели как на ненормальных, но все смеялись. А нам это в удовольствие! Представляете, с каменными лицами на четвереньках…
Потом Володя проводил такие опыты. Мы проходим мимо «елисеевского магазина», и он говорит: «Обратите внимание, что сейчас будет. Я скажу одно слово, и оглянутся все старики, ни один молодой не оглянется». Становится прямо у входа в зал — вокруг снуют люди — и громко произносит: «Молодой человек!» Все старики тут же оглядываются, а молодые проходят мимо, будто ничего не слышали. Он говорит: «Вот видите?» Мы — падали! Откуда он это брал?
Или в метро. Заходим в вагон, садимся, а он подходит к двери и на свое отражение в стекле начинает как-то странно смотреть, как в поезде человек смотрит в окно: что-то узнает, кому-то машет рукой. Все так отжимаются от него подальше — ну, ненормальный. Некоторые старушки с сожалением смотрят: такой молодой и такой больной. Мы тоже от него отворачиваемся — из последних сил стараемся не смеяться. Но вот станция, открывается дверь, и он говорит уже нормальным голосом: «Ну все, ребята, пошли». И — немая сцена. Народ не может понять, что же это такое было? Представление, розыгрыш или он действительно ненормальный?
А мне кажется, что всем этим он подготавливал себя к будущей профессии, пробовал себя… Пробовал на нас, пробовал на людях, пробовал на улице. Если со стороны посмотреть, это же смешно — пять здоровых парней при галстуках, в полном порядке и вдруг начинают: «Так, так, подпрыгнули! Хорошо…»
«713-й просит посадку»… Вы тоже были в Ленинграде на съемках?
Дело было так… Володя неожиданно получил телеграмму — ему нужно прибыть на съемки этой картины в Ленинград. А у него ни копейки нет. Он позвонил мне: «Достань денег, иначе я завтра не уеду, неустойку платить — сам понимаешь…» Я достал, а потом поехал Володю провожать. И Гарик Кохановский с нами поехал — мы в тот раз у него собрались. Зашли в купе — там перебор гитары, трали-вали… А Гарик побежал за вином — на прощанье… И его нет и нет, нет и нет. Я говорю: «Пойду-ка посмотрю, что случилось, поезд-то вроде уже должен идти». А ни у Володи, ни у меня часов нет. Я в тамбур, а проводник говорит: «Да вы что, мы уже полчаса едем!»
Так я попал в Ленинград — без документов, безо всего необходимого… А как меня провести на студию? Володя говорит: «Старик, не волнуйся, я все сделаю». Пошел в администрацию и наговорил, что привез актера из Москвы, назвал даже фильмы, в которых я якобы снимался. Назвал просто так, от фонаря. И меня пропустили без документов. Сказали: «Пожалуйста». Записали фамилию — и все.
Мы только потом сообразили, что он назвал фильмы, которые были сняты еще до моего рождения.
Тогда я познакомился с Люсей Абрамовой, со второй супругой Володи. Она в «713-м» играла американскую кинозвезду. А Володя в этом фильме играл морячка. И вот еще смешной эпизод. Он рассказывал: «Я там дерусь, я там всех бью!..» А когда фильм посмотрели, оказалось — это его там мордуют все, кому не лень. Ну все-таки первая картина, ему нужно было что-то интересное рассказать. «Я, — говорит, — там такую драку устроил…»
А еще в каких городах вы «совпадали» с Высоцким?
В 1966 году в Батуми. История эта очень интересная… У меня в институте был приятель — Альберт Хачатурян. Его мать, тетя Нина, до сих пор живет в Батуми, в маленьком таком переулке у морвокзала. И как-то Володя меня спросил: «Ты куда собираешься в отпуск?» — «Я еду в Батуми, никогда там не был… Там живет мама Алика Хачатуряна…» — «Старик, я, наверное, тоже туда заеду». Мы рассчитали время… И вот в один прекрасный день я сплю, чтобы переждать самую жару, вдруг меня будит тетя Нина: «Аркадий, вставай, к тебе приехали». Открывается дверь, и входят Володя Высоцкий и Слава Говорухин. Они возвращались со съемок фильма «Вертикаль» и завернули в Батуми. Володя был уже без бороды, значит, съемки закончились.
Тетя Нина приготовила хачапури, достала домашнее сухое вино. Она о Володе, конечно, слышала, и ей было интересно с ним познакомиться… А квартира у них расположена очень необычно: небольшая кухня на первом этаже — вход прямо с улицы, и на втором этаже — две комнаты. Мы сели, конечно, на кухне, задернули занавески… Володя взял гитару, спел одну песню, вторую… пятую, шестую. Закончил петь — и вдруг с улицы раздались аплодисменты! Мы раздвинули занавески, а там народу собралось — полный переулок!
Во время съемок картины «Место встречи изменить нельзя» — я там тоже снимался — было такое. Я лечу из Москвы в Одессу, первый салон самолета заперт. Стюардессы говорят: «Сюда нельзя». Прилетаем, стоит машина, и вижу — встречающие со студии еще кого-то высматривают. Спрашиваю: «Кого вы ждете?» — «Высоцкого». — «Да его не было в самолете». — «А вот он идет!»
