Фриц Тиссен - Я заплатил Гитлеру. Исповедь немецкого магната. 1939-1945
25 августа мне порекомендовали отправиться в Берлин на заседание рейхстага. Неожиданность подобных созывов была симптоматична для роли, к которой свели это законодательное собрание. Прежде все вопросы серьезно изучались, докладывались комитетами, а затем созывалась рабочая сессия рейхстага. Сегодня все изменилось. Депутатов время от времени приглашают выслушать очередное заявление Гитлера. Это срежиссированный спектакль, единственная цель коего – пропаганда. Члены рейхстага играют роли без слов в дешевой драме. Я лично всегда считал, что, как депутат рейхстага, несу определенную ответственность и обязан выражать свое мнение. Заседание, назначенное на 25 августа, было отменено. И снова я попытался подбодрить себя.
Тем временем мой зять, граф Зичи, приехал навестить нас в Гаштайн вместе с моей дочерью Анитой и моим внуком, которому тогда было два с половиной года. Они намеревались провести с нами неделю. Их визит был совершенно незапланированным. Штраубинг в Южной Баварии, где они жили, находится всего лишь в нескольких часах езды на автомобиле от Гаштайна. Я все еще полагал, что нет никакой особой причины для волнений.
Однако вечером 31 августа я получил телеграмму от гаулейтера Эссена с инструкцией отправиться в Берлин и присутствовать на заседании рейхстага, назначенном на следующее утро в «Кроль-опере». Я вдруг осознал серьезность ситуации. Я физически не мог попасть в Берлин за такой короткой срок. Пришлось бы ночью мчаться на автомобиле, чтобы сесть на первый утренний самолет из Мюнхена, и даже при наилучшем стечении обстоятельств я едва бы успел к концу заседания. В любом случае при моем здоровье подобное напряжение было мне противопоказано. Поэтому я решил извиниться за отсутствие на заседании и выразить свое категоричное мнение. Часов в девять вечера я послал президенту рейхстага Герингу срочную телеграмму следующего содержания:
«Получил от районной администрации Эссена (Gauleitung) приглашение вылететь в Берлин. Не могу принять это приглашение из-за неудовлетворительного состояния здоровья.
По моему мнению, стоило бы согласиться на нечто вроде перемирия, дабы выиграть время для переговоров. Война приведет к сырьевой зависимости Германии от России и поставит под угрозу ее статус мировой державы.
(Подпись) ТИССЕН».
Таким образом, несмотря на все препятствия, я чувствовал, что выполнил свой долг свободного человека и ответственного депутата рейхстага: высказал правительству свое категоричное антивоенное мнение. Должен добавить, что в тот момент я не собирался покидать Германию, хотя перспектива того, что ни генералы, ни кто-либо еще не смогут сопротивляться капризу Гитлера, вызвала во мне возмущение и отвращение.
На следующее утро мой зять предложил прослушать по радио так называемое «историческое заседание», на котором я должен был присутствовать. Я резко отказался выслушивать причины, которые Гитлер привел бы в оправдание своего безумия.
Накануне днем я получил телеграмму от моей сестры; она сообщала, что только что в концентрационном лагере Дахау умер ее зять и мой племянник фон Ремниц. Об обстоятельствах его смерти я ничего не знал. До аншлюса Ремниц был лидером австрийских легитимистов (то есть сторонников габсбургской монархии) в провинции Зальцбург. После аннексии Австрии зальцбургские нацисты попытались его шантажировать. «Внесите вклад в партийный фонд, – заявили они, – и вам не придется расплачиваться за вашу легитимистскую деятельность». Племянник отказался, сказав, что в независимой Австрии его политическая деятельность считалась абсолютно законной. На следующий день его арестовали и отправили в Дахау. Я попытался связаться с гаулейтером Вены и имперским комиссаром по воссоединению Австрии с рейхом Бюркелем, чтобы обсудить освобождение фон Ремница, но тот даже не потрудился ответить на мою просьбу. Это стало еще одним реальным доказательством преступного беззакония, царившего в Германии, против которого я и прежде неоднократно протестовал в авторитетных кругах.
Обо всем этом я размышлял, пока зять слушал по радио речь Гитлера. Несколько минут спустя он вошел, совершенно обескураженный. «Гитлер заявляет, что немецкая армия вошла в Польшу, – сказал он. – Это означает войну. А еще Гитлер заявил: «Кто не со мной, тот – предатель, и с ним будут обращаться как с предателем».
Эта зловещая фраза была ответом на мою телеграмму. Ее значение совершенно ясно доказала страшная смерть в Дахау моего племянника.
Если бы я остался в Германии, то подверг бы опасности и собственную жизнь, и жизнь всех, кто мне дорог. С согласия жены и зятя я принял решение покинуть страну. По воле Провидения нам не пришлось расставаться в столь критический момент. Я бы никогда не уехал, если бы пришлось оставить детей заложниками гестапо.
Мы выехали в семь утра 2 сентября. У меня был собственный автомобиль, а дети приехали ко мне на своих машинах. Мы отправились без багажа, как будто на прогулку. Одна из обычных экскурсий – вокруг Гаштайна по новому альпийскому шоссе, построенному прежним австрийским правительством, затем по перевалу Глокнер в Италию и обратно по перевалу Бреннер. Вскоре после того, как мы выехали из Гаштайна, путь нам преградил оползень. Накануне ночью здесь пронеслась сильнейшая буря; массы грязи и камней сделали дорогу непроезжей, и рабочие занимались ее расчисткой. Старший сказал мне, что движение вскоре восстановится. Мы прождали три часа, притворяясь совершенно безразличными. В конце концов расчистили достаточно места для проезда. На границе шофер, не посвященный в наши планы, показал мои документы, включая и удостоверение депутата рейхстага, и сказал, что мы едем на обычную экскурсию. Я из машины не выходил. Пограничники пропустили нас, объяснив, что мы должны вернуться на территорию Германии в течение трех часов. Оказавшись у поворота на перевал Бреннер, мы повернули не направо, а налево и поехали по направлению к Италии и Швейцарии. Я не хотел задерживаться в Италии, поскольку она, как все ожидали, могла вступить в войну. Остановились мы в первой же швейцарской деревушке Ле-Пре. Мы были спасены.
Я сразу же набросал меморандум, намереваясь при первой же возможности отослать его Герингу:
«МЕМОРАНДУМ
31 августа в девять часов вечера я послал следующую телеграмму маршалу Герингу. [Телеграмма процитирована выше.]
На заседании рейхстага 1 сентября Гитлер сказал: «Кто не со мной, тот – предатель, и с ним будут обращаться как с предателем».
Я считаю это заявление не только угрозой, но и посягательством на права депутата рейхстага, которые принадлежат мне по нашей конституции.
