Поль Фор - Александр Македонский
В такую сквозную (во временном аспекте) перспективу всецело укладывается план настоящего труда. Вначале голые факты, по крайней мере те, что позволяют выделить критичный взгляд, а также сопоставление текстов с посещенными мной краями и с наличными там социальными структурами, — от рождения завоевателя и до его смерти. Затем человек, то есть личность и характер, по крайней мере те, какие можно в нем предположить судя по его воспитанию, его образам, свершениям, его кончине и нереализованным замыслам, коли уж, как утверждает Ж.-П. Сартр, человек — это лишь итог того, что он сделал. Далее герой, тот полубог, какого вылепили диадохи, их наследники, и прежде всего Птолемей I и писатели, получавшие у него жалованье; впрочем, под влиянием литературного мира, сосредоточенного прежде всего на человеческих слабостях, на протяжении почти пяти столетий Александр, оказавшийся в центре споров, слыл антигероем. Фактически он стал богоравным, идолом, лишь в тот момент, когда легенда о нем упрочила свою жизнь в человеческом духе в самых разнообразных формах, подпитываемая желанием позабыть и свидетельства очевидцев, и достижения науки, и доводы рассудка. На протяжении пятнадцати веков то был Александр сказителей и поэтов, благовествовавших (на всех европейских и половине азиатских языков) его псевдоевангелие. В шестой же главе я постараюсь показать, что сталось с Александром после века Просвещения: он сделался символическим царем, и образ его расцвечивался теми цветами, которые излучали направленные на него осветительные приборы, высвечивавшие его национализм и отображавшие различные взгляды на философию истории. Наконец, финальная глава посвящена обсуждению того, что же от Александра осталось — не с тем, чтобы попытаться подыскать ответ на неразрешимый вопрос, неизменно возникающий в подобных случаях: кто же все-таки движет историей? — а с тем, чтобы определить значение и смысл такого ряда биографий или по крайней мере сориентировать дальнейших исследователей.
Завоеватель, персонаж, герой, антигерой, бог, символ и, возможно, в самую последнюю очередь — деяния. Таковы, по крайней мере на данный момент, семь ликов таинственного Александра.
Глава I
ФАКТЫ
Между 10 и 15 октября 356 года до н. э. к Филиппу II, царю Македонии, воевавшему тогда против пеонов на севере, явились один за другим четыре гонца. Они сообщили о том, что лошади одной из его конюшен 27 или 28 сентября одержали победу на скачках Олимпийских игр; одно из иллирийских племен, обитавшее к западу от Охридского озера, сдалось полководцу Филиппа Пармениону; что в конце того же сентября или начале октября на свет появился его третий сын, тот, которого мы зовем Александром Македонским; и, наконец, о совершенном безумцем поджоге одного из семи чудес света (я имею в виду храм Артемиды в Эфесе, Малая Азия). Новости эти перечислены мной в порядке убывания их отрадности для царя, ибо лишь впоследствии узнает он у гадателей, в какой связи они находятся друг с другом и как их толковать.
Первая новость означала для всех греков, что Филипп, молодой тогда военачальник (ему было 26 лет) — абсолютный чемпион среди коннозаводчиков. Вторая принуждала их взирать на него как на опасного соседа. Третья делала из него озадаченного папашу-государя. Ибо у него уже было два сына от разных женщин. Кто же станет царем: Каран, сын благородной македонянки, Арридей, которого родила Филиппу годом позже благородная фессалиянка, или Александр, произведенный на свет царевной Эпира, полугречанкой Олимпиадой? Что до пожара в великом азиатском святилище, то у какого грека, у какого эллинизированного македонянина, у какого верующего, у какого художника достало бы духа радоваться подобным событиям?
Детство
Мы озадачены не менее Филиппа, ибо не знаем, когда, где и как Александр появился на свет. В Пелле, — утверждают современные историки, ибо там находился дворец, в котором царь Филипп иногда принимал послов. Был ли он расположен на холме по соседству со Старой Пеллой, поскольку название это, кажется, означает на македонском диалекте «скала», или в нижнем городе, возле обширной заболоченной равнины, сообщающейся с морем? Мозаики и прочие элементы убранства обширных развалин на равнине указывают скорее на преемников Александра, чем на его предшественников. Вокруг же базилик, которые были построены семью-восемью веками позже рассматриваемых событий на вершине верхней Пеллы, раскопки только начались. Я склонен полагать, что Олимпиада не пожелала бы дать жизнь своему первому ребенку здесь, посреди этого пейзажа, образованного стоячими водами и невзрачными холмами, с куда более резкими, чем в самой Греции, погодными контрастами при смене времен года. В молодости Александру удалось уберечься от распространенной в этих местах малярии, которая станет смертельной для столь многих солдат, сражавшихся вблизи Салоник в ходе Первой мировой войны. Скорее всего, Олимпиада осталась рожать в горах близ Верии: совсем недавно в Палатице, местечке, называемом Вергиной, что соответствует древним Эгам6, столице и некрополю первых царей Македонии, была обнаружена царская резиденция.
«Он прожил 32 года и 8 месяцев, — пишет Аристобул, один из штабных офицеров Александра, — а царствовал 12 лет и также 8 месяцев» (Арриан, VII, 28, 1). Поскольку завоеватель умер 10 июня 323 года7, а взошел на престол в октябре 336 года, это означает, что Александр родился в октябре 356-го. Плутарх, процитировав несколькими строками выше математика Эратосфена, пишет: «Александр родился шестого числа (афинского) месяца гекатомбеона, который македоняне называют „лой“» («Александр», 3, 5). Эта дата должна была бы соответствовать 20 июля 356 года, с тем, правда, допущением, что в тот год афинский календарь не подвергся радикальной переделке, а также если бы мы не прочли у Демосфена («Речь о венке», 157), что македонский месяц лой соответствует афинскому боэдромиону, то есть, грубо говоря, сентябрю. Сколько сомнений, сколько колебаний уже в вопросе о том, какому месяцу — июлю или октябрю — отдать предпочтение!
Но следует ли выбирать? Я буду придерживаться версии об одновременности сообщения о победе на Олимпийских играх и о рождении ребенка. Литературная традиция настаивает также на том, что роды имели место во время осенней бури. Но если оставить в стороне благочестивое нагнетание знамений — ослепительные вспышки молнии, раскаты грома, потоки дождя и, естественно, Зевсовых орлов, усевшихся на крышу царских покоев, и принять во внимание, что бури в Верхней Maкедонии нередки именно в первые недели октября, я, пожалуй, отнес бы столь громоподобные роды примерно на 10 дней после начала или окончания Олимпийских игр 356 года, то есть на период с 6 по 10 октября8. Разумеется, гонцам понадобилось время, чтобы преодолеть несколько сотен километров. Утешимся же относительно того, что мы не знаем точно день и час: ведь даже о рождении Иисуса Христа мы можем судить лишь приблизительно, с разбросом в 3 года.
