Коллектив авторов - Сингапурское чудо: Ли Куан Ю
Китай делает упор на расширении своего влияния через экономику. В геополитическом плане они сейчас больше заняты использованием дипломатии в своей внешней политике, чем силы[18].
В чем состоят главные препоны на пути реализации этой стратегии?
Во внутреннем плане главными препятствиями являются культура, язык, неспособность привлечь и включить в свой состав талант из других стран, а со временем и методику управления[19].
Даже если бы Китай был открыт для талантливых иммигрантов так, как США, как может кто-то уехать туда и включиться в общество без совершенного владения китайским языком? Китайский язык – очень трудный язык для изучения, состоит из односложных слов и имеет тона. Можно выучить разговорный китайский за несколько лет, но очень трудно научиться быстро читать.
Не знаю, удастся ли Китаю преодолеть языковой барьер и сопутствующие трудности для того, чтобы привлекать таланты извне, без использования английского в качестве главного языка, как это делает Сингапур.
Там дети первым изучают китайский язык. Затем они учат английский. Они могут отправиться в США еще в подростковом возрасте и совершенствовать английский, но у них в голове уже заложены китайские фразы, насчитывающие 4000 лет[20].
Китай неизбежно сравняется по совокупному ВВП с США. Но его творческий потенциал никогда не сможет сравняться с американским, потому что его культура не позволяет свободный обмен и соревнование идей. Как еще можно объяснить, каким образом страна, превышающая в четыре раза по численности населения Америку – и предположительно имеющая в четыре раза больше талантливых людей, – не продемонстрировала никаких технологических прорывов[21].
Смогут ли китайцы освободиться от своей собственной культуры? Это потребует отказа от насчитывающей пять тысячелетий китайской истории. Когда центр силен, страна процветает. Когда центр слаб, император далеко, горы высоко и появляется множество маленьких князьков в провинциях и странах. Это их культурное наследие…Китайские традиции, таким образом, воспроизводят более унифицированную систему правления мандаринов[22].
Единственный самый большой страх, который охватывает китайских руководителей, заключается в разрушительном эффекте взяточничества и отвращении, которое оно вызывает в народе. Они никогда не бывают наверняка уверенными в том, когда может произойти взрыв[23].
Предстоят масштабные встряски из-за размера страны и трудноразрешимой природы существующих проблем, слабой инфраструктуры, неправильных систем, которые они установили, воспроизводя советскую систему времен Сталина[24].
Китай сталкивается с огромнейшими экономическими проблемами – диспропорция в доходах между богатыми городами на восточном побережье и внутренними провинциями и в доходах внутри самих прибрежных городов. Им необходимо внимательно отслеживать этот фактор, иначе они могут столкнуться с сильным недовольством и гражданскими беспорядками[25].
Техническое развитие может сделать их систему правления устарелой. К 2030 году 70 процентов или, может быть, 75 процентов населения будет проживать в городах – небольших городках, больших городах и мегаполисах. У них будут мобильные телефоны, доступ в Интернет, спутниковое телевидение. Он будут хорошо информированы и смогут создавать свои организации. Вы не сможете управлять ими так, как вы правите ими сегодня, когда вы просто успокаиваете и ведете небольшую группу людей, потому что их число будет очень большим[26].
Все более дешевые и доступные технологии и потоки обратной миграции учат народ на предмет подлинной ситуации с эксплуатацией до сего времени изолированных сельских районов Китая. И, более того, китайцы знают, что по мере их индустриализации десять или более десятка миллионов человек отправится в новые города, которые они строят для своего народа… Если они изменятся в сторону прагматизма так, как они делали до этого, сохраняя строгий контроль в системе безопасности и не допуская массовых беспорядков, не допуская восстаний и в то же самое время ослабляя хватку… передавая больше полномочий и власти на места в провинции, города, больше власти народным массам, они продержатся[27].
Китаю незачем было беспокоиться об остальном мире, когда он был империей. На этот раз он должен будет беспокоиться об остальном мире, потому что без ресурсов, без нефти, никеля и всего прочего его рост прекратится[28].
Современный Китай сталкивается с передовой Северной Америкой, Европой, Японией и довольно развитыми Южной Африкой и Индией… Руководители Китая через 30 лет поймут, что, хотя к 2050 году Китай станет самой крупной экономикой по ВВП (валовому внутреннему продукту), на душу населения он все еще будет невелик, а в технологическом плане Китай все еще будет отставать. Посему, чтобы попасть в передовые страны, им следует быть реалистами… Им надо быть такими, как руководители Сингапура, обладающие острым чутьем в отношении того, что возможно и что невозможно. Они должны понимать, что господствовать в Азии невозможно[29].
Линейная экстраполяция на базе такого примечательного результата нереалистична. У Китая имеется гораздо больше выступающих на передний план помех и больше препятствий, которые необходимо преодолеть, чем многие наблюдатели себе это представляют. Главным среди них являются проблемы управления: отсутствие правового государства, в сегодняшнем Китае положение в большей степени аналогично тому, что было при императоре. Это огромная страна, в которой маленькие князьки на больших просторах осуществляют свою местную власть. Сюда относятся также культурные привычки, ограничивающие творческий потенциал и творческую активность, содействуя процветанию конформизма. Есть еще языковая проблема, формирующая мышление штампами и насчитывающими четыре тысячелетия текстами, которые предлагают говорить то, что уже когда-то было сказано, и сказано лучше, прежними авторами. Проблема языка, который чрезвычайно труден для изучения иностранцами, чтобы они могли достаточно хорошо понимать Китай и быть понятыми его обществом. Кроме того, существуют серьезные ограничения по способности привлекать и делать своими таланты из других мировых сообществ.
Хотя Сингапур разделяет с Китаем многое в главном философском наследии конфуцианства, мы за последние 40 лет постарались сделать английский язык нашим первым языком, а китайский вторым. Почему? Это, разумеется, не случайно и не без возникновения мощной оппозиции. Мы поступили таким образом, чтобы открыться перед миром и дать себе возможность включиться и принять главные силы открытий, изобретательства и креативности, которым дает толчок не только язык, но и ментальность английского языка.
