Валентин Стариков - На боевом курсе
К тому времени я уже хорошо усвоил важную обязанность командира — он должен быть с людьми экипажа не только в море, но и при стоянке в базе, ему необходимо изучать их настроение и наблюдать за тем, как они относятся к делу, как выполняют свой воинский долг.
Если командир не знает своих людей, у него нет уверенности в том, что каждая отданная им команда и приказание будут быстро поняты и правильно выполнены.
Командиру должны быть известны все слабые и сильные стороны каждого офицера, старшины, матроса. Он знает, кого можно послать на палубу ночью во время сильного шторма, кому поручить закрепление листа, оторвавшегося в надстройке, кто сможет обрезать конец оборвавшейся антенны, которая тянется за кормой, угрожая намотаться на работающий винт и тем самым лишить корабль хода; он знает, если на вахте стоит новичок, способный растеряться при внезапной перемене обстановки, командиру отдыхать надо только «одним глазом».
… За вечерним чаем мы обменялись мнениями о походе только что вернувшейся лодки.
— Товарищ командир! Мы пойдем в Петсамо? — Как бы невзначай спросил меня Смычков.
— Не знаю, — ответил я. — А что? — и внимательно посмотрел на него, стараясь по выражению лица уловить, почему он задал такой вопрос. Мне не приходилось ни на один миг сомневаться в высоких боевых качествах Смычкова, но все же интересно, отчего вдруг у него возник этот вопрос.
— Я думаю — наш экипаж подготовлен к такому делу «не хуже других, — заявил Щекин. — Но никто не станет рисковать кораблем и людьми во имя спортивного интереса. Пойдем, если в этом возникнет необходимость.
— Алексей Семенович безусловно прав, — согласился я. — Нельзя так ставить вопрос — пойдем мы в Петсамо или не пойдем. Все будет зависеть от обстоятельств.
— Согласен, — примирительным тоном сказал Смычков и добавил: — А мне бы очень хотелось побывать там.
Это было сказано просто, искренне, чистосердечно.
Четверо суток пребывания на позиции не принесли никаких результатов. Беспрерывный поиск у берегов противника был бесплоден. Будто все кругом вымерло. Высокий, скалистый, почти отвесный, берег казался безжизненным. Только кое-где, словно прильнув к расщелинам, ютились маленькие деревянные постройки — сигнально-наблюдательные посты противника, — да темные жерла береговых орудий торчали над гранитными глыбами.
Наступила ночь. Через десять минут всплытие.
Каждый скручивает себе из газеты «козью ножку» и набирает в нее чуть ли не полпачки махорки, чтобы накуриться сразу за все время, проведенное под водой. Заядлые любители курева приучились утолять свою табачную жажду в подводном положении. Одни пытаются сосать махорку, другие по нескольку часов не вынимают изо рта пустой прокуренной трубки. И вот сейчас старшины и матросы уславливаются между собой, кому первому выходить на перекур. Только один Тюренков ни с кем не спорит и не занимает очереди.
Ночью на мостике не разрешается зажигать спичек, и раскуривают папиросы либо в центральном посту под люком, либо в боевой рубке, где обычно курит весь экипаж, за исключением вахтенного офицера, командира и помощника. Они курят на мостике «в рукав», нередко обжигая руки.
Раздается долгожданный сигнал: «По местам, стоять к всплытию». Как по боевой тревоге, все вмиг разбегаются. Вахтенный сигнальщик с биноклем, висящим на шее, стоит уже в боевой рубке, где свет погашен, чтобы глаза еще под водой смогли немного привыкнуть к темноте. Лебедев внимательно вслушивается в морские шумы. На поверхности штормит, и поэтому все подвижные предметы прочно привязываются.
Работают помпы — осушаются трюмы. Наконец инженер-механик докладывает о готовности к всплытию.
— Горизонт чист! — раздается из рубки громкий, уверенный голос Лебедева.
Боцман перекладывает рули на всплытие, исполняя команду «всплывать». Старшина трюмных машинистов быстро открывает воздушный клапан: раздается сильный гидравлический удар и громкое шипение воздуха, вытесняющего воду из средней цистерны. Лодку раскачивает с борта на борт. Отдраивается люк. Через образовавшуюся щель приподнятой крышки с глухим шумом вырывается наружу тяжелый спертый воздух, которым мы дышали много часов. Лодка всплыла, свежий воздух действует опьяняюще, кружит голову. На мостик вскакивает сигнальщик и, быстро осмотревшись, докладывает:
— Горизонт чист.
Несколько раз чихнув, машина развивает обороты. Лодка вздрагивает и устремляется вперед, борясь с атакующими ее волнами. Один за другим подымаются в рубку матросы и жадно затягиваются табачным дымом. Первую минуту все молчат, затем начинается разговор вполголоса, чтобы не мешать в центральном посту вахте слышать все команды вахтенного офицера.
Началась зарядка аккумуляторной батареи. Спускаясь вниз, уже изрядно вымокнув, я услышал работу приемника в радиорубке. Радист Лебедев быстро записывал знаки на входящем бланке.
«Что-то к нам идет», — подумал я. Через минуту Лебедев вручил мне радиограмму с приятным известием о том, что в районе «Л» в 16.00 был обнаружен конвой противника, идущий курсом зюйд в составе двух больших транспортов и шести сторожевых кораблей охранения. Мелькнула мысль: «Этот конвой должен быть наш».
Расчет движения по карте показал, что противник подойдет к Петсамо не раньше четырех часов утра. До этого времени мы успеем закончить зарядку и за два часа до вероятного подхода конвоя будем ждать его у входа в бухту. Правда, все расчеты требовали уточнения. Самолет-разведчик мог допустить ошибку при определении скорости движения конвоя. Да и противник мог специально маневрировать скоростью, чтобы дезориентировать нашу воздушную разведку.
Поэтому следовало иметь в виду второй, запасный вариант, на случай, если мы пропустим противника из-за каких-нибудь неучтенных обстоятельств. Второй вариант мог быть только один — прорыв в порт Петсамо — крупный незамерзающий порт противника, куда прибывают транспорты с войсками, техникой, боеприпасами и продовольствием. Через Петсамо снабжается фашистская группировка, действующая на финском участке фронта. Боеспособность гитлеровских войск во многом зависит от морских перевозок.
Сейчас значение Петсамо особенно возросло: гитлеровское командование поставило перед своими войсками на севере задачу разгромить Красную Армию, выйти к Кольскому заливу и овладеть нашим крупнейшим незамерзающим портом Мурманском.
На мурманском направлении днем и ночью идут жестокие бои. Наши удары по кораблям противника — удары по всей немецко-фашистской армии, ведущей наступление в Заполярье. В этом заключается помощь Северного флота нашей героической пехоте, защищающей каждую пядь родной земли.
