Елена Обоймина - Рудольф Нуреев. Я умру полубогом!
«Он у нас по дому ничего не делал, — откровенничала, вспоминая брата, Розида Нуреева, — отец придерживался мусульманских традиций: «В доме три девки, что это я его, парня, буду заставлять?». Иногда Рудик сам вызывался сходить за хлебом, — если отец не пускал его на занятия в танцевальный кружок, — а приходил ночью с черствыми булками. Занимался».
«С самого своего возвращения и до сегодняшнего дня отец остается в моей памяти как строгий, очень могучий человек с сильным подбородком и тяжелой челюстью, как незнакомец, который редко улыбался, мало говорил и который пугал меня. Даже мысленно я все еще боюсь посмотреть на него прямо»[6].
На репетиции.
«Поскольку дома мне запретили танцевать — а бросить танец я, естественно, не мог, — я был вынужден начать жизнь, полную лжи. Мне постоянно приходилось изобретать предлоги, чтобы ускользнуть из дома на репетиции и занятия танцем». (Рудольф Нуреев)
* * *С десяти лет Рудик занимался классическим танцем: в 1948 году его старшая сестра Роза привела брата в Дом учителя к педагогу Анне Ивановне Удальцовой, в балетном кружке которой занималась и сама.
В детстве Рудик был очень дружен с сестрой. Ему казалось, что она одна его понимала. В то время Роза училась, чтобы стать педагогом. Она рассказывала брату историю танца, брала его на семинары. Однажды, чтобы доставить ему удовольствие, принесла домой балетную пачку — короткую пышную юбочку, в которой часто танцуют балерины. Рудик был на седьмом небе от счастья. В возрасте около восьми лет он был одержим, подобно человеку, поглощенному одной страстью и слепому ко всему остальному.
Бывшая танцовщица дягилевской труппы, участница знаменитых «Русских сезонов» за рубежом, Анна Удальцова в свое время, еще до революции, выступала с Анной Павловой и Тамарой Карсавиной, дружила с Федором Шаляпиным. Выйдя замуж за военного, оказалась в Уфе после того, как ее муж, проходящий по делу об убийстве Кирова, был сослан на Север. Анна Ивановна, обосновавшись в столице Башкирии и открыв в себе незаурядный педагогический талант, стала обучать детей искусству балета.
С первым учителем по классике Рудику Нурееву явно повезло. Эта интеллигентная, образованная женщина свободно владела тремя языками. Своих учеников Анна Ивановна не только обучала танцу, но и приобщала к музыке, литературе, живописи. Яркий талант маленького Нуреева не остался незамеченным ею. Наблюдая в своем классе за этим старательным вихрастым мальчуганом, она первая произнесла вслух сакраментальную фразу: «Это будущий гений!».
Через год, научив Рудика правильным позициям, первым плие и батманам, Анна Ивановна заявила, что ей больше нечему его учить, и посоветовала брать уроки у ее подруги, великолепного педагога Елены Войтович. Но всю свою жизнь следила за успехами своего ученика и бесконечно радовалась им. Когда Нуреев оказался за границей, Удальцова собирала найденные непостижимым образом статьи о нем в иностранных газетах и рассказывала о триумфах Рудольфа общим друзьям и знакомым. А когда Нуреев ненадолго приехал на родину, он был счастлив встретиться со своим первым педагогом.
Елена Константиновна Войтович, танцевавшая прежде в кордебалете Мариинского театра, вела кружок при Доме пионеров. Она и концертмейстер Ирина Александровна Воронина, научившая мальчика играть на фортепьяно несложные мелодии, развили балетные и музыкальные способности Рудольфа.
Так получалось, что Рудик всегда оказывался в поле зрения профессионалов. К десяти годам, когда мальчик поступил в танцевальный кружок Дома пионеров, похвалы в его адрес раздавались уже со всех сторон. Рудик частенько слышал самые главные слова: «Тебе нужно ехать в Ленинград».
Легко сказать — Ленинград… Об этом было страшно и подумать. И не только потому, что мальчик происходил из небогатой семьи и жил в Уфе далеко от центра. Склонность Рудика к танцам просто приводила в ярость его отца. К тому же результаты школьной учебы становились все хуже и хуже — в обратной пропорции к танцевальным успехам мальчика. К последнему году учебы в Уфе его высшей оценкой стала «тройка». Учителя знали, что Рудик в состоянии учиться гораздо лучше, но понимали, что он всецело увлечен балетом.
Кроме танца (или, вернее, в результате увлечения танцем) у мальчика появилось горячее желание и дальше учиться играть на рояле. Когда он признался в этом отцу, тот ответил: «Рудик, рояль — это неинтересно. На нем трудно выучиться играть. Гораздо лучше научиться играть на аккордеоне или губной гармошке. Аккордеон поможет тебе завоевать популярность на любой вечеринке, и ты сможешь всюду брать его с собой. Не думай о рояле. Ты же не сможешь таскать его повсюду за собой на спине. Кроме того, рояль далеко не всем нравится».
Впоследствии Рудольф очень сожалел о том, что не смог убедить отца: музыка не должна ограничиваться инструментами, которые можно унести на своей спине. До конца своих дней он не оставлял надежду научиться играть на рояле. В 1960 году на деньги, которые он получит во время турне по Восточной Германии, Нуреев купит хороший инструмент для ленинградской квартиры, где жила его сестра Роза. Жаль только, играть именно на этом инструменте ему уже не придется…
…Вскоре Рудик узнал: группу детей, отобранных по всей Башкирии, посылают в Ленинград, где они будут держать экзамены для поступления в Ленинградскую балетную школу. Казалось, его сон вполне может стать явью. Но увы…
Мальчик буквально умолял отца пойти вместе с ним и навести справки: что нужно для того, чтобы присоединиться к этой группе? Вместо этого отец советовал ему забыть о танцах. Вскоре Рудик узнал, что дети уже уехали в Ленинград без него, и дни душевного подъема сменились у него черным отчаянием. Долгое время после этого, когда отец встречался с мальчиком глазами, он казался смущенным. Рудик долго не понимал почему, пока через пару лет, когда сам заработал немного денег, не отправился на три дня в Москву. И тогда ему все стало ясно: у отца в то время просто не было двухсот рублей, нужных для покупки билета от Уфы до Ленинграда…
Но в детские годы многое переживается, как настоящая драма. Старшие Нуреевы решили, что для сыновнего блага они должны раз и навсегда запретить ему заниматься танцами. Только так, рассуждали они, можно подавить одержимость сына и прекратить его постоянную беготню то на занятия танцами, то на репетиции и выступления. Они все время твердили, что Рудик уже не ребенок и в его годы они уже работали. Советовали либо бросить школу и начинать зарабатывать на жизнь, либо сосредоточиться на школьных занятиях, чтобы затем стать хорошим специалистом в какой-то области. Некоторое время отец хотел, чтобы мальчик стал военным. Он служил в артиллерии, и Рудик просто обязан идти в артиллерию! Хамет не предполагал, что у его сына могут быть другие планы, а узнав о них, пришел в ярость. «Отец его преследовал», — скажет о Хамете Нурееве первый педагог Рудольфа Анна Удальцова.
