Елена Погребижская - Дневник артиста
— Классно.
— А особенно когда у человека депрессия. Ангелы, она говорит, совершенно этого не переносят. Не то что они ему не помогают, они вообще его бросают обычно. Поэтому лучше в нее не попадать. Тут… Господи, зачем я все рассказываю?…»
Куча обид вокруг. Еще какая-то сволочь наговорила на автоответчик что-то про то, что я сука. Если бы не ломался все время определитель, можно было бы и за жабры взять. Какая радость гадости наговаривать? А Петкун говорил, что ему клеем замочную скважину от любви заливают. Надеюсь, что и меня этот кто-то поливает дерьмом от любви.
Все меня динамят. Переносят встречи и нагло лгут. Я какая-то сегодня бедная жертва — увы мне и ах. Принимаю решение, натурально скрипя зубами: не позволю больше себя динамить. Буду стоять за себя. Не буду вестись. Интересно, я это себе всю жизнь буду говорить?
Божественное. Это служить людям, что ли? А я как же? А мне должно быть от этого приятно?
Настоящий друг дал мне почитать биографию «Битлз». Как дурак ищу ответы там на свои вопросы. Нет ответов. Интересная книжка.
1 марта 2003 года
Опять наступила зима.
Была репетиция со Скляром и Богушевской. Посмотрели на старинный, расписанный змеями, что ли, «мерседес» 70-х, по-моему, годов Скляра и пошли к метро. Иду и думаю: ну я-то ладно, но Ира вроде элитарная певица, звезда уж покрупнее многих, ан нет, до метро пешком идем. Это значит что-нибудь или ничего не значит? По-моему, в какой-то книге Акунина про старинную московскую жизнь было написано, что главное в России — понты. Исключительно хочется понтов.
21 марта у нас будет концерт в ЦДХ. Будем петь Вертинского, Козина и Утесова. Как вот, думаю, мой народ, привыкший колбаситься в ночных клубах, будет сидеть и слушать, не прыгая, этот концерт? Ира меня сразу спрашивает: «А что ты наденешь?» — «А это важно?» — «Конечно, важно», — говорит. А что я, правда, надену?
Контрабасиста Саши Скляра зовут Абелардо Альфонсо Лопес, и он реальный кубинец.
Со мной случился перелом. Мне надоело ныть и канючить. Мой маленький друг, спасибо.
Звонила Катя Жукова, президент фан-клуба. Рассказала, что началась кампания по расклейке афиш. Была страшно удивлена, что я об этом знаю очень приблизительно. Как это я не бегу и не клею собственные афиши и не я даже это организую? А я, блин, пафосный артист, мне знать не надо, сколько человек, афиш, чего и куда. Вот наконец-то я пафосный артист. Ничего не знаю, а? Афиши? Хорошо! Десять человек? Прекрасно. Клей сами купят? Потрясающе! Вот оно, пришло — отстраненность-от-механики.
Иду по переходу. У нас тут уже около года девушка поет под гитару. Репертуар мне не нравится, но так проникновенно поет. Даю все время денег. Когда есть. Она меня давно уже знает в лицо. Я ей иногда даже песню «ДДТ» заказываю, «Дождь», — очень душевно она ее поет. Она думала, я — буржуй. А тут недавно сказала, что видела меня по телевизору. Я ей говорю: давай, приходи на концерт, я тебя впишу. Это было месяца полтора назад, в «Б2». Она, по ходу, приходила, потому что сказала потом, что пиво дорогое. Я спрашиваю: придешь в «Запасник»? Она отвечает, что с парнем придет. Теперь она думает, что я не буржуй, а музыкант.
Анализ мой такой: вот я нипочем не смогу петь на улице, мне горло жалко и обязательно надо, чтобы меня внимательно слушали. И страшно это как-то интеллигентному человеку. С другой стороны, может, она зарабатывает больше меня? С третьей стороны, все это ничего не значит, потому что социального расслоения нет — какая разница, кто где поет и сколько у кого в кармане денег? Главное, что у него внутри. Очень умные мысли у меня…
Сегодня звонили с лейбла. Говорят, неси свои фотографии, будем из них обложку для альбома делать. Думаю, ребята, а вы не хотели бы фотосессию там какую-нибудь специальную замутить, вы вообще лейбл или кто? Принесу, говорю.
Интересно, чего я стою? Я вообще самостоятельная в музыкальном смысле единица? Или так и буду вечно от чего-то зависеть?
Тра-ля-ля. Надо становиться героем. Нет другого выхода.
2 марта 2003 года
Приходил друг из хоровой академии. Принес диск, где мужской джазовый квартет исполняет «Ты вошел в меня почти случайно». Совершенно непередаваемые ощущения от прослушивания.
Количество звонков на домашний телефон увеличилось. «Привет, я Таня, ты меня не знаешь… Привет, я Юля, посмотрела «Разум и чувства»… Привет, я Ира…» Натыкаются на грозный рык: а какого хрена вы звоните, вас приглашали?
В бассейне в этот раз было как-то неуютно.
Я, по-моему, бука. Все мне не нравится. Это вредно для здоровья — быть букой.
Буду писать про личную жизнь… Не, не буду. Личная жизнь, она к делу отношение имеет очень косвенное.
Сегодня по телевизору в передаче «Земля-Воздух» мочили Децла. Блин, а мне он понравился, огрызается, правда, и спорит со всеми, но так вдумчиво телеги свои читает. Вот интересно как: когда его навязывали всем пацаненком, вызывал только отторжение, а теперь, когда он почти в жопе, вызывает интерес. Хотя вроде человек все тот же.
Все сердобольные посетители форума, прочитав, очевидно, мой дневник на сайте, решили меня утешать. Почтовый ящик забит письмами на тему «не дрейфь, мы с тобой».
Про деньги. Не пиши, ни в коем случае не пиши про это, ты ж загадка. И что? У меня была детская книжка про Люсю Синицину. Она шла, начался дождь, и она промокла совсем. Из окна ее увидела ее школьная учительница. Привела к себе в дом и спросила: «Будешь есть?» — «Буду». — «Тогда давай поедим. Вот котлеты». И они стали есть котлеты. А Люся подумала что-то вроде: «Боже мой, она ест котлеты. Я всем в классе расскажу, что наша Марья Ивановна ест котлеты».
Зеленая книжка про «Битлз» рассказывает мне удивительные вещи. Например, их менеджер Брайан Эпстайн сказал, что успех начнется для них со смены имиджа, и вытащил их из модных узких брюк и прикольных модных по тем временам рубашек и одел в костюмы без ворота с галстуками и рубашками под ними. Это и был особый стиль «Битлз». А что, если дело в имидже, и стоит изменить его — и все изменится? А куда ж его изменить? Ну вот куда, например?
На вологодском телевидении был парень, похожий, когда носил бороду, на Эрика Клептона. Когда бороду не носил, то был не похож. Звали его Витя Латкин. В кабинете его висел большой плакат Эрика Клептона и плакат «Энигмы» с текстом «Return to Innocence». Эту фразу никто не мог перевести. Английского просто никто не знал как следует.
Курил Витя только сигареты «Кэмел», что было очень круто. Пустые пачки он ставил одну на другую по стенке кабинета. Были дни, когда он не курил совсем, что меня удивляло. Эти дни назывались днями здоровья. Только потом до меня дошло, что в такие дни у него было жестокое похмелье, и курить Витя просто не мог. Дней таких в месяц случалось пять-шесть. Витя поражал меня умением то курить, то не курить. Он и посейчас озвучивает низким красивым голосом всю рекламу в Вологде, благодаря которой и тогда умел хитро зарабатывать.
