Иосиф Линдер - Диверсанты. Легенда Лубянки – Яков Серебрянский
«Первое должно заключаться в одинаковом понимании всеми членами партии ее целей и ее идеалов. Это создаст внутреннюю идейную спайку между членами партии и будет направлять каждого на помощь и выручку другому. Неуловимость же партии, как гарантия от поголовных одновременных погромов, должна быть достигнута ее организацией. Партия слагается из отдельных местных групп, работающих совершенно самостоятельно в зависимости от местных условий. Эта организационная обособленность особенно строго должна быть проведена в жизнь боевых групп. Наличность одной постоянно действующей боевой организации, как это было в расцвете „Народной воли“, неправильна.
Более целесообразно действовать отдельными небольшими боевыми группами. Боевые группы составляются из разбросанных в обществе отдельных террористов лишь при надобности совершить какой-либо террористический акт. Быстро сплотившись, они, как бы с налету, совершают намеченное убийство и вновь распыляются и тонут в обществе»[7].
В 1888 году в Петербурге вокруг энергичной пропагандистки Веры Гурари объединилась небольшая группа офицеров-артиллеристов, впоследствии названная группой «милитаристов». С ними вступил в связь Цюрихский террористический кружок (Исаак Дембо, сестры Сара и Мария Гинзбург, Александр Дембский и Георгий Прокофьев). Задумав устроить покушение на императора, цюрихцы решили использовать членов группы «милитаристов». Осенью 1888 года Дембо совместно с Прокофьевым приступили к изготовлению разрывных снарядов.
Покушение, однако, сорвалось из-за неосторожности самих террористов. Вначале прибывшая в Петербург С. Гинзбург забыла в одной из лавок на Васильевском острове кошелек. В кошельке лежал черновик прокламации, по содержанию которого стало ясно о готовящемся цареубийстве. Затем, при изготовлении взрывчатки в окрестностях Цюриха, погиб И. Дембо и был ранен А. Дембский. Через некоторое время обе группы – и в России, и в Швейцарии – были разгромлены властями.
В конце XIX в. крупнейшими из эсеровских организаций были Союз русских социалистов-революционеров (Хаим Житловский; Бёрн, 1894 г.), Союз социалистов-революционеров, иначе – Северный союз (Саратов, 1896 г.), Южная партия социалистов-революционеров (Воронеж, 1897 г.), Рабочая партия политического освобождения России (Любовь Родионова-Клячко, Ефим Гальперин; Минск, 1899 г.).
Террор в деле борьбы за политическую свободу в Российской империи считали основным средством и в Союзе социалистов-революционеров, и в Рабочей партии политического освобождения. Благодаря организаторским способностям в последней выдвинулись (и впоследствии стали широко известны) Е.К. Брешко-Брешковская и Г.А. Гершуни.
Примечательно, что Григорий Гершуни вербовал боевиков еще летом 1901 года, то есть до создания партии. Мы полагаем, что одним из движущих мотивов этого могло быть желание заполучить полностью подконтрольную лично ему силовую структуру, которая при определенных условиях заставила бы других членов руководящих органов партии считаться с его мнением.
Волю, ум, работоспособность и обаяние Гершуни единодушно отмечали как его соратники, так и противники.
«Осенью 1901 года среди социалистов-революционеров народилась особая боевая группа, инициатором и создателем которой был освобожденный из-под стражи, арестованный [ранее] по делу „Рабочей партии политического освобождения России“ Гершуни. Убежденный террорист, умный, хитрый, с железной волей, он обладал удивительной способностью овладевать той неопытной, легко увлекающейся молодежью, которая, попадая в революционный круговорот, сталкивалась с ним. Его гипнотизирующий взгляд и особо убедительная речь покоряли собеседников и делали из них его горячих поклонников. Человек, над которым начинал работать Гершуни, вскоре подчинялся ему всецело и делался беспрекословным исполнителем его велений. Ближайшим сотоварищем Гершуни по постановке дела террора являлась Брешко-Брешковская. Ее горячая пропаганда террора, в котором она видела не только устрашающее правительство средство борьбы, но и пример „великой революционно-гражданской доблести“, действовала на молодежь заразительно. Молодежь жадно слушала „бабушку“ и шла на ее призывы»[8].
К концу XIX в. в Российской империи усилилось противостояние различных социальных слоев, и революционные идеи переустройства общества находили все большую поддержку. И в самой России, и в среде эмиграции возникло множество революционных кружков и организаций, ставивших целью свержение самодержавия и взявших на вооружение силовые методы борьбы с правительством. Недальновидность и «политическая упертость» высших чиновников империи, не желавших даже подумать о давно назревших политических, социальных, экономических реформах, повсеместная коррупция, духовное обнищание части общества и многие иные заскорузлые болезни России еще больше способствовали тому, что десятки талантливых и достаточно образованных людей шли «жить в террор». «Предавая» свой класс, ряды революционеров пополняли многие представители аристократических семейств. Они вносили свой образовательный, интеллектуальный и философский потенциал в дело развития и распространения террора как особой формы социальной жизни в обществе, которое не желало развиваться в соответствии с требованиями времени.
В самом начале XX в. процесс консолидации различных эсеровских организаций ускорился. Датой провозглашения Партии социалистов-революционеров (ПСР) считается январь 1902 года. ПСР создалась путем объединения множества кружков и групп. Организационное оформление партии затянулось, и проект программы был опубликован только в 1904 году в газете «Революционная Россия». Программа включала требования ликвидации самодержавия, создания демократической республики, введения политических свобод, 8-часового рабочего дня, социализации земли и др. Признавались различные методы борьбы – от легальных до вооруженного восстания. В тактике значительное место отводилось террору. В руководство партии входили: В.М. Чернов, М.Р. Гоц, Н.Д. Авксентьев, М.А. Натансон, Е.К. Брешко-Брешковская, Н.С. Русанов, Г.А. Гершуни.
Активной работе революционеров в начале XX в. способствовали следующие факторы. Начальник Особого отдела Департамента полиции Л.А. Ратаев свидетельствовал: «Наряду со слабостью государственной полиции замечалось еще и полное отсутствие всяких способов воздействия на надвигавшуюся революцию. Ссылка существовала только на бумаге. Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел, кому по личным соображениям не было надобности бежать. Тюрьмы не существовало вовсе. При тогдашнем тюремном режиме революционер, попавший в тюрьму, беспрепятственно продолжал свою прежнюю деятельность»[9]. Заключенные свободно переписывались с внешним миром и с арестованными, находившимися в других тюрьмах. В 1895 году в отношении осужденных революционеров была проведена широкомасштабная амнистия, после которой многие уехали за границу и активно включились в антиправительственную деятельность. Смертная казнь в империи с 1888 года не применялась. Народовольцы, в основном проживавшие за границей, охотно передавали эсерам навыки конспирации и боевой работы.
