«Битлз» – навсегда! - Багир-заде Алексей Нураддинович

Гамбург

Известно, Гамбург – это порт на балтийском побережье Федеративной Республики Германии.

Здесь, как и обычно во всех портовых городах, живут люди различных национальностей. Именно гамбуржцы первыми не только в своей стране, но и в остальной континентальной Европе, познакомились с новыми стилями, модными в музыке англо-саксонских стран, и распахнули перед их представителями свои двери.

Словом, обстановка, характерная для Ливерпуля, здесь повторялась. В свой первый приезд в Гамбург «Силвер Битлз», однако, долго не могли придти в себя. В чём же тут было дело?

Ну, во-первых, они чувствовали, что в их музыкальной карьере наступает перелом, начинается какой-то новый этап в их жизни и, естественно, испытывали нервное напряжение. К тому же они совершенно не знали своего нового ударника Пита Беста и боялись, что он не сможет привыкнуть к уже тогда особому духу группы: «Пит Бест никак не прилаживался к нашей игре, – вспоминал Джордж Харрисон. – Вначале мы должны были согласовывать с ним темп, хотя с каждым разом манера его игры становилась всё лучше и лучше, впрочем, как и наша».

Кроме того, «Силвер Битлз» выступали в Ливерпуле в сравнительно спокойной манере. Здесь же, в Гамбурге, их поощряли открыто проявлять свои эмоции, делать свои выступления как можно более острыми и увлекательными.

Но всё это отнюдь не огорчало Джона, любившего шокировать публику. «Это всегда был его номер, – рассказывает Пол, – делать прыжки ангела или кататься по сцене к большому удовольствию местных любителей рока, которые быстро стали нашими поклонниками».

Битлы играли все семь дней в неделю, по восемь часов в сутки в одном из многочисленных гамбургских клубов, заполненных публикой, которая выглядела так, будто только что сошла с полицейских объявлений о розыске преступников. Чтобы выдержать такой ритм жизни, битлы (за исключением Пита Беста) по совету местных друзей стали принимать сильнодействующее лекарство в виде пилюль, которое не позволяло уснуть или проголодаться. Так впервые «Силвер Битлз» употребили наркотики.

Совершенно не надо удивляться тому, что внешняя взвинченность, даже агрессивность, которые в Ливерпуле имели оттенок позёрства, здесь, в Гамбурге поневоле стали естественными. На сцене иногда происходили такие дикости, что трудно даже представить.

Леннон рассказывал об этих днях: «Мы ненавидели владельцев клуба до такой степени, что скакали по сцене до тех пор, пока не проламывали её. Это кончалось тем, что мы должны были прыгать по самому залу. Пол играл „What J Say“ (популярная песня) по часу и больше. Гангстеры приходили в клуб потому что, в сущности, они и контролировали всё это. Они же посылали нам шампанское на сцену, хотя это нас убивало. Они говорили: „Выпейте это, а затем играйте „What J Say“. И мы должны были это делать в любое время дня и ночи. Даже если они приходили в шесть утра, а мы к тому времени уже играли семь часов, все равно мы должны были их слушаться. Я чувствовал себя так мерзко, что ложился за роялем, пока остальные ребята играли. Иногда мы выходили на сцену, одетые только до пояса и с сидениями от унитазов на шее“.

Но всё же эта поездка, какой бы напряжённой она не была, сплотила и закалила четвёрку.

Именно тогда же в Западной Германии они познакомились с Ричардом Старки, известным больше под именем Ринго Старр, – участником группы Рори Сторма «Харрикейнс» – «Ураганы», также находившейся тогда на гастролях в Гамбурге. В те дни Ринго всё своё свободное время проводил за столиком в зале клуба, наблюдал за выступлением «Силвер Битлз». В свою очередь Джон, Пол, Джордж и Стю быстро подружились с Ринго Старром, который вполне соответствовал их духу.

Кроме Ринго ребята сблизились в Гамбурге с группой немецких студентов и художников, привлечённых стилем игры «Битлз». Среди них были Клаус Воорман, который создал в 1966 году конверт для диска битлов «Revolver», играл впоследствии на бас-гитаре в «Пластик Оно Бэнд» и упоминался в своё время как возможная замена Полу МакКартни, когда последний в 1970 году покинул «Битлз»; Астрид Киршнер – девушка, ради которой Стю Сатклифф остался в Гамбурге, и которая придумала те самые знаменитые прически «А ля „Битлз“, позже наделавшие столько шума в среде моды, парикмахеров и родителей. Астрид также принадлежит заслуга в создании одних из самых знаменитых фотографий „Битлз“.

Клаус и Астрид стали лучшими друзьями «Силвер Битлз».

Что же касается популярности ансамбля, то круг его поклонников становился всё шире, постепенно захватывая все слои гамбургской молодежи и не только её.

Дружба между Астрид и Стю вскоре переросла в любовь, и они решили не расставаться.

К этому времени минуло почти пять месяцев с того дня, как ребята покинули Ливерпуль. Контракт каждый раз автоматически продлевался, так как группа пользовалась популярностью.

Но вскоре местные власти, придравшись к тому, что Джорджу не было восемнадцати лет и поэтому он, как иностранец, не имел разрешения работать или проживать в Западной Германии, предложили ему покинуть страну. Скорее всего, а так думала и сама группа, вмешательство властей было вызвано совсем другими причинами, а именно тем, что Джон Леннон нередко, обращаясь к слушающей их публике, бросал реплики, прозрачно намекавшие на нацистское прошлое некоторых завсегдатаев клуба «Индра».

Вскоре руководство местного «Комитета по делам молодежи», сославшись на чей-то донос, заявило, что Пол и Джордж, кроме всего прочего, занимаются в городе деятельностью, находящейся в противоречии с нормами приличия для подростков. Ну а ещё через некоторое время Пола и Пита обвинили в поджоге кинотеатра. Пожар был совсем незначительным, доказательство его поджога битлами у полиции не было, но именно вся эта возня вокруг ливерпульцев послужила причиной их высылки из ФРГ.

И вот, когда после всего этого их осталось только двое, Джон и Стю решили вернуться в Англию.

«Битлз» и «Кэверн-Клаб»

Несколько недель пессимизма и ничегонеделания дома – и парни вновь собрались вместе. Уже после первого же своего выступления в «Касбахе» им стало ясно, что турне в Гамбурге, длившееся несколько месяцев, бесследно не прошло – они играют намного лучше. «В тот вечер, – вспоминает Джон, – мы впервые были на сцене самими собой. Мы обнаружили, что весьма популярны и подумали, что довольно хорошо играем. В первый раз».

Итак, дела их стали поправляться. От концерта к концерту увеличивался круг их поклонников. Рекламировала себя группа тогда так: «Битлз», только что из Гамбурга!» Поэтому многие зрители, не знавшие битлов раньше, принимали их за немцев. Кроме того, не последнюю роль в рекламировании группы сыграл друг Пита Беста – Нейл Аспинолл. Он нарисовал и расклеил по всему Ливерпулю большое количество плакатов с надписью – «Возвращение легендарных „Битлз“!

В это время в стране задавала тон группа «Шэдоуз» во главе с Клиффом Ричардом. Их номер «Apache» завоевал тогда в Англии большую популярность. Все группы копировали музыку «Шэдоуз» и одежду Хэнка В. Мэрвина, Тони Михана, Джета Харриса и Брюса Уэлча – серые костюмы, галстуки в тон и отполированные до блеска туфли.

В противоположность им «Силвер Битлз» играли напористо, яростно, а внешне были неряшливы, плохо причёсаны, в общем казались весьма нереспектабельными. Ребята всё больше играли рок, и создаваемая ими музыка должна была вскоре потрясти весь эстрадный мир.

Уже в конце января 1961 года, то есть через два месяца после их возвращения, парни, регулярно выступая в «Кэверн-клабе», не знали, что такое пустой зал. Да, они действительно были лучше и популярнее многих других ансамблей.

«С января 1961 года по февраль 1962 года они выступили в „Кэверн“ 292 раза, – говорил Боб Вулер, тогдашний импрессарио битлов. – За свои первые выступления они получали пять фунтов, а за последние – уже триста».

«Мы очень любили „Кэверн“, – вспоминал Джордж Харрисон, – это была фантастика! Мы там всегда отождествляли себя с публикой. Мы никогда не повторялись, как это делали другие группы, продолжавшие подражать „Шэдоуз“. Мы играли для наших поклонников, которые были такими же, как и мы, и приносили нам во время игры свои сэндвичи.