Пол Дю Нойер - Беседы с Маккартни
Ливерпуль, в котором рос Маккартни, был важным морским портом, сравнительно знаменитым благодаря своим боксерам и комикам и печально известным битком набитыми трущобами викторианских времен. Своего лица он, впрочем, не имел. «Битлз» прославили местный гайморитный выговор, прозванный «скаус» – так на моряцком жаргоне называется блюдо из тушеного мяса. Новую славу города укрепили его футбольные команды, чьи пылкие болельщики пели en masse[6] и заслужили репутацию мастеров непристойных острот.
Говорившие с этим акцентом словно бы жили в городе-государстве. Стенами он обнесен не был, но там царил особый взгляд на жизнь: он мог быть сентиментальным, бунтарским, а порой и проникнутым сюрреализмом. В 1989 г. Пол рассказывал мне по поводу только что вышедшей песни Put It There, «Положи вон туда»:
«Положи вон туда», мне так папа говорил. «Положи вон туда, если оно тонну весит». У него был неистощимый запас безумных выражений. Он был отличный парень, и только много лет спустя, когда уже вырос, начинаешь задумываться: «Да что это вообще значит?» То же касается многих ливерпульских ребят. Он часто говорил – а жили мы в маленьком жилищном поселке в Спике – Господи, это, кажется, было миллион лет назад, Спик…
О чем я говорил? Ах да, вспоминает он, например, про какого-нибудь мальчишку из нашего поселка: «Ну знаешь, еще тот, у бати которого черный перочинный ножик». Ага, ну да [свистит, намекая на чудаковатость], он был точно с приветом. Но в них этого было дофига, ты же знаешь. Я, например, спрашиваю: «А зачем, пап? Почему мы должны так сделать?» А он отвечает: «Потому что у чайки на груди волосы не растут».
Мне такие вещи нравятся. Я поэтому так сюрреализм и люблю.
Когда на битлов впервые обратила внимание вся страна, тот факт, что они родом из Ливерпуля, стал их второй отличительной чертой – после удивительных стрижек. В 1963 г. они, казалось, самим своим акцентом олицетворяли новую молодую Британию, дерзкую и смекалистую, свободную от иерархии или чинопоклонства.
Кроме того, «ливерпульскость» группы, общая для четверки музыкантов, способствовала укреплению их внутренней солидарности. Это был способ защиты, который они уже успели развить в негостеприимной среде послевоенного Гамбурга, где им пришлось пройти нелегкую музыкальную школу, прежде чем стать знаменитыми. Всё то время, что битлы были вместе, их окружала своего рода ливерпульская преторианская гвардия. Оттуда родом был их ментор Брайан Эпстайн, равно как и верные помощники Нил Аспинолл и Мэл Эванз. В их окружении на первом плане была команда других ливерпульцев, таких как Дерек Тейлор, Терри Доран, Тони Брэмуэлл, Тони Бэрроу, Питер Браун и Алистер Тейлор.
Когда Полу был двадцать один год, слава «Битлз» сделалась заоблачной, и нормальная жизнь больше не представлялась возможной. Даже если слава не меняет саму звезду, она непременно меняет поведение всех остальных по отношению к звезде. Поэтому для Маккартни оплот реальности – именно эти детские годы, проведенные с семьей в Ливерпуле. Ливерпульцы не терпят претенциозности, и Пол неизменно утверждает, что его поездки на родину ценны тем, что позволяют ему не забыть, кто он и откуда.
Существует теория, согласно которой знаменитых людей как будто замораживает в тот момент, когда к ним приходит слава. Не то чтобы Пол Маккартни не развивался эмоционально или интеллектуально, но я правда думаю, что он в какой-то степени до сих пор живет в канувшем в Лету Ливерпуле, где трамваи-призраки грохочут по улицам, ныне застроенным супермаркетами, пиво продается в бутылках из коричневого стекла, а усатые мужчины в фуражках олицетворяют всё величие ливерпульского муниципалитета:
Для шпаненка из Спика я многого добился. Ведь я ж такой и есть. Ты-то это понимаешь. Ну, ты не шпаненок, и я сам тоже был не так чтоб совсем шпана. Мы, в общем, ни в чем не нуждались. У нас не было телика, не было машины, всего такого, но мы жили не тужили.
И скажу тебе по правде, я никогда не встречал никого лучше тех людей. А видел я много людей, включая премьер-министра нашей прекрасной страны [Маргарет Тэтчер на момент интервью] и других прекрасных стран. Из них ни один и близко не стоял с некоторыми из тех людей, среди которых я рос. Я хотел познакомиться с людьми получше, поприкольней, с более широким кругозором, но что-то так и не познакомился. Я познакомился с людьми тусовыми, это да. Но в конце концов, знаешь, прописные истины типа «и-и, дружок, счастье свое ты там не сыщешь» оказались верны.
Ярче всего Маккартни воспел свой родной город в Penny Lane, песне 1967 г., вдохновленной конечной остановкой автобуса, маршруты которого простираются сетью через весь город. Когда я ездил на автобусе в школу, на нем было написано «Пенни-лейн», хотя жил я на другом конце Ливерпуля. В этой композиции Пол вспоминает, как в детстве бродил и оттачивал наблюдательность, ставшую отличительной чертой его песенных текстов, – настоящий книжный повеса, только в коротких штанишках.
«Чтобы сесть на автобус, я ходил далеко, потому что в салоне всегда было полно народу. Мне приходилось садиться остановок на десять раньше. В школе училась тысяча детей или около того, так что в четыре часа на этой остановке было не протолкнуться, и я обычно ходил до Пиер-Хед [площадь на набережной в Ливерпуле], это была конечная в обратном направлении. Я шел через город и всё подмечал».
Сам он думает, что на написание Penny Lane его, вероятно, сподвигло то, что он услышал первую версию Strawberry Fields Forever Джона – гимн, воспевающий зеленое местечко неподалеку. Уже в 1965 г. он услышал, как Джон упоминает эту улицу в наброске In My Life, принявшем форму ностальгического травелога по Ливерпулю, и сказал себе, что она может послужить названием для песни.
Воспоминания о Ливерпуле не только позволяют ему не терять корни, но могут оказаться кстати, когда он отходит от поп-музыки. В саундтреке к фильму «Семейный путь» (1966 г.) он отталкивался от духовых оркестров рабочих Севера Англии. Его первым полноценным опытом сочинения классической музыки стала Liverpool Oratorio, произведение автобиографическое, хотя об этом и не заявляется открыто. А самая абстрактная из когда-либо выпущенных им работ – это Liverpool Sound Collage, ломаный, диковинный коллаж из звуковых элементов, записанных на прогулке по улицам города.
В сингле Give Ireland Back to the Irish, вызвавшем полемику, Пол воспевает «человека, выглядящего, как он сам», имея в виду собственных предков и историческую роль Ливерпуля как самого кельтского города Англии. Численность его населения резко взметнулась за счет потока иммигрантов, хлынувших из-за Ирландского моря, а также из близлежащего Уэльса. Происхождение Маккартни послужило толчком к созданию симфонии Standing Stone, и кельтская тематика до сих пор не утратила для него своего очарования:
Мне все это нравится, потому что это мои корни. Я из Ливерпуля и ирландских кровей, и все это восходит еще к тем временам. Мне нравится история кельтов. Я ведь рос в Ливерпуле с довольно зашоренным взглядом на вещи.
Благодаря тому образованию, которое мне вообще посчастливилось получить, я начал кое-что узнавать, но не так чтоб активно. Уроки географии были типа [занудным голосом]: «Валовой национальный продукт Перу составляет сто тысяч мегатонн угля». Отбивает всякий интерес. Все изменилось, только когда наш учитель английского [Алан Дербенд, яркий педагог] начал показывать мне интересные произведения литературы, а для меня это ключ к пониманию всего остального.
С тех пор я иду по этому следу. Кстати, это круто. Сейчас едешь в Ирландию и говоришь себе: «Вау, кельтские святые, язык, музыка». Понимаешь, откуда все это пришло, а не просто там: «А, это полоумный старикан с вистлом[7]». Это гораздо более ценное наследие, чем меня заставляли думать. Может, я и сам виноват, но мне кажется, нас учили не тому.
Сегодня 25 июля 2013 г., и в этот чудовищно жаркий полдень мы находимся в Филармоническом зале, самой престижной концертной площадке Ливерпуля. На Поле темный костюм, белая рубашка и легкий галстук; он стоит на сцене на церемонии вручения дипломов Ливерпульского института исполнительского искусства – в 1996 г. он выступил одним из основателей этой процветающей академии. Расположена она приблизительно в сотне ярдов от его старой школы, Ливерпульского института. Собственно, ЛИИИ разросся и поглотил расположенное рядом бывшее художественное училище, альма матер непутевого студента по имени Джон Леннон.
Маккартни выглядит подтянуто и бодро; ему только что исполнился семьдесят один год, а позавчера вечером он отыграл концерт в Канаде. Несмотря на жару, он высиживает все три часа церемонии и с вежливым вниманием слушает речи. Затем он поднимается, чтобы поприветствовать 263 выпускников этого вечера, облаченных в мантии и норовящие съехать академические шапочки. Каждого из них он удостаивает рукопожатием, поцелуем или объятием, произносит личное напутствие и помогает построиться для фотографии. Возможно, это конвейер, но каждый чувствует себя особенным.
