Франсин дю Плесси Грей - Они. Воспоминания о родителях
Несмотря на все сложности, неизбежные в экспедиции, Яко (как его прозвали коллеги) сохранял неизменную спокойную бодрость и не боялся любой работы. Он ехал в одном автомобиле с Хаардтом (их дружба впоследствии продолжалась долгие годы), рисовал даже на ходу и во время стоянок, пока его товарищи отдыхали. Он никогда не скучал и не ленился, поскольку приучил себя постоянно трудиться; когда вокруг не было моделей для рисования, он собирал древние черепки, пытаясь восстановить разбитые когда-то предметы.
“Яковлев неутомим и рисует, не обращая внимания на тряску, – писал Хаардт в дневнике. – Выдающийся человек – скуку у него вызывает разве что пошлость. Бесценный товарищ для такого пути”.
Яковлеву легко удавалось завоевать доверие туземцев, и на него возложили еще одну миссию – поддерживать дипломатические отношения с местными вождями. На то, чтобы нарисовать портрет человека в полный рост, у него уходило меньше часа – причиной тому были красные карандаши “Конте” (сангина – на языке художников), которые очень гладко скользили по бумаге. Туземные вожди чуяли, что без магии тут не обходилось, и пропускали экспедицию в обмен на портрет, хотя прежде нападали на путешественников. Яковлеву в самом деле удалось найти с туземцами общий язык – он даже лакомился самой странной их пищей: жареными термитами или тушеной саранчой. Свою дружбу с местным населением он описывал в дневнике.
В Стэнливилле, Конго, он сделал запись под заголовком “Луахо, вождь Вагенья”.
Вылитый предводитель негров из старинной повести “Поль и Виргиния”[19]. Грубые черты лица, налитые кровью глаза, но при этом доброе, почти детское выражение. Ему нелегко позировать: лоб под полами шляпы, украшенной цветными перьями, весь усыпан бусинами пота, ожерелье из зубов леопарда колышется на напряженной груди. Увидев своего двойника на бумаге, он совершенно потрясен и подолгу говорит с ним, обращаясь к портрету весьма почтительно. Затем, после долгих прощаний и пожеланий всего наилучшего, он садится на велосипед и катит обратно в деревню.
1925 год – выходит в свет “Mein Kampf” Адольфа Гитлера, на экране появляется “Золотая лихорадка” Чаплина, а “Черный путь” возвращается из Африки. Путешественники привезли несколько новых карт до того неизвестных регионов, больше двадцати четырех километров отснятой пленки, около восьми тысяч фотографий, триста млекопитающих, восемьсот птиц и пятнадцать тысяч насекомых, многие из которых были неизвестны европейцам, а также больше пяти сотен картин и рисунков Яковлева. В 1920-е годы путешественники и первооткрыватели пользовались такой же славой, как сейчас – кинозвезды и рок-музыканты. Я говорила со многими французами восьмидесяти-девяноста лет, которые в те годы держали в гостиных карты Африки и отмечали булавками путь экспедиции Ситроена. После возвращения имя Яковлева прогремело. В 1926 году все выставленные в знаменитой парижской галерее Шарпантье картины, включая большие полотна маслом, написанные по мотивам африканских этюдов, были мгновенно распроданы. Осенью того же года в Лувре открылась пятимесячная выставка трофеев экспедиции: там были выставлены украшения, оружие, чучела, фотографии и рисунки Яковлева. На премьеру документального фильма об экспедиции пришел президент республики Гастон Думерг, картину потом показывали в театре Мариво в течение полугода.
После возвращения из Африки дядя Саша прославился своими портретами видных парижан, выполненных сангиной, как и африканские этюды. Некоторые критики сравнивали его с Давидом[20] и Энгром [21], а Джон Сингер Сарджент[22] заявил, что Яковлев – один из двух величайших графиков своего времени (кого он считал вторым, мы так никогда и не узнали).
Меньше десяти лет назад художник прибыл в Париж без гроша в кармане, а теперь он мог содержать мать и сестру и в конце 1920-х годов купил им трехкомнатную квартиру в шестнадцатом округе, вблизи авеню Фош – там я провела счастливейшие дни детства. В 1929 году племянница Яковлева, Татьяна, приняла предложение руки и сердца юного французского дипломата Бертрана дю Плесси. Приданое и восхитительное свадебное платье из белого атласа ей купил дядя Саша – он же отвел ее под венец, а через год стал моим крестным отцом.
Несмотря на славу, окружившую путешественников после возвращения из Африки, Яковлев и его товарищи чувствовали постоянное беспокойство и странную пустоту внутри. “Люблю путешествия, восторг движения, открытие новых чудес”, – говорил Яковлев в интервью вскоре после приезда в Париж. Несколько месяцев в африканской глуши не могут не повлиять на человека – более вероятно, что этот опыт станет своего рода наркотиком. Члены экспедиции “Черный путь” были навеки одурманены безграничной свободой пустыни, хрустальной тишиной ночей, нарушаемой лишь воем шакалов, диким смехом гиен, мощным львиным ревом, а главное – чувством глубокой дружбы, зародившейся между мужчинами, вместе преодолевавшими опасность и много ночей подряд делившими место у костра под ослепительными африканскими звездами. Не пробыв дома и двух лет, они заговорили о новой экспедиции. “Куда-то теперь мы отправимся? – писал в дневнике Яковлев. – Вот о чем думали мои товарищи, которые уже привыкли к бродяжьей жизни. Когда выставки, книги, фильмы остались позади, наши беспокойные души вновь запросили приключений”.
Андре Ситроен также был в восторге от славы, которую принесла экспедиция его компании, и мечтал о большем. В то время его интересовала возможность построить автомобильные фабрики в Китае, куда в последние двадцать лет стали проникать миссионеры и западные торговцы. А что если организовать новую экспедицию под названием “Желтый путь” и отправить свои автомобили в путешествие по Азии? Хотя Джордж Хаардт и его беспокойный друг Яко прекрасно понимали, что вояж на Восток будет куда сложнее и опаснее африканского, они восприняли эту идею с энтузиазмом. Их приводила в восторг сама мысль о том, что им предстоит проехать по древнему пути арабских и китайских купцов, которые много веков назад везли восточные сокровища в Европу, увидеть землю, на которой, по выражению Яковлева, “оставили духовные и материальные следы Александр Македонский, Дарий, Магомет, Чингисхан и Марко Поло”. Итак, в 1928 году началась подготовка к “Желтому пути”, растянувшаяся на два с половиной года.
Новая экспедиция должна была выступить из Бейрута и пройти через Сирию, Ирак и Персию. Чтобы не пересекать величественную горную цепь Памира, что протянулась по Афганистану и северо-западной Индии (теперь эта территория называется Пакистаном), путешественники планировали уйти на север Персии и войти в Советский Союз к югу от Самарканда, затем пересечь степь южнее озера Балхаш, пройдя через северо-западную китайскую провинцию Синьцзян, и отправиться в Пекин древним Шелковым путем.
Но за три месяца до отправления, в ноябре 1930 года, маршрут пришлось составлять заново. Советский Союз под руководством Иосифа Сталина в ту пору входил в эпоху железного занавеса, и членам экспедиции было отказано в визах. Теперь их путь должен был проходить через горы. Путешественники разделились на две группы: первая, куда вошли Хаардт и Яковлев, должна была пересечь Афганистан и штурмовать устрашающий Памир. Вторая, поменьше, собиралась обойти Пекин с запада – во главе этой группы стоял бравый путешественник, капитан Виктор Пуант, а среди членов был лучший палеонтолог Франции, ученый иезуит отец Пьер Тейяр де Шарден[23]. Обе группы должны были встретиться к востоку от Памира, вместе вернуться в Пекин и отправиться на юг, в Индокитай. Этот новый маршрут был гораздо сложне и опаснее, но люди породы Хаардта и Яковлева смеялись в лицо опасности. Яковлев писал в дневнике, что трудности предстоящего путешествия “лишь укрепляли нашу решимость”.
В первые несколько месяцев экспедиция под руководством Хаардта и Яко без приключений преодолела Персию, Ирак и большую часть Афганистана. Но, как они и опасались, трудности подстерегали их у подножья Памира и Гиндукуша. Автомобилям Ситроена предстояло преодолеть пятикилометровые скалы, покрытые льдом, толщина которого даже в летние месяцы достигала шести метров. Много недель ушло на то, чтобы расколоть лед и создать проход для транспорта. В любой момент с горы могла сойти лавина. Несколько раз единственным способом преодолеть высоту было разобрать автомобили и собрать их на другом склоне. Путешественники в эти моменты шли пешком или ехали на мулах и яках, утопавших по грудь в снегу. Дорога была опасной. От каждого шага из-под ног летели камни. Полторы сотни мулов везли один только груз – спальные мешки, инструменты, палатки, еду, запасные оси и детали разобранных автомобилей. На особо трудных участках экспедиции не удавалось преодолеть более четырех километров в день.
