Карин Мюллер - Год в поисках "Ва". История одной неудавшейся попытки стать настоящей японкой
Процедура обмена визитными карточками таит в себе множество опасностей. Первым карточку протягивает тот, чей ранг ниже. Так как я женщина молодая, да еще иностранка и не связана ни с одной солидной корпорацией, я почти всегда оказываюсь ниже своих собеседников. Карточку держат обеими руками, повернув вверх той стороной, где надпись по-японски (с оборотной стороны — по-английски), и так, чтобы символы не располагались вверх ногами. Затем следует долгий и глубокий поклон, после чего нужно повторить свое имя.
Чужую карточку нужно принять с еще более низким и долгим поклоном. Обычно я не могу прочесть ни строчки, но все равно притворяюсь, что пристально изучаю иероглифы. Иногда представляю, что передо мной абстрактное искусство, и пытаюсь разглядеть в картинках очертания женщины. Затем следует ритуальное приветствие, я достаю сделанную на заказ визитницу и аккуратно убираю карточку, как будто та действительно является произведением искусства. Черкать что-то на визитке ни в коем случае нельзя (по крайней мере при посторонних). Изуродовать чью-то визитку — непростительный грех. Этот урок я, слава богу, выучила заранее
Не так давно губернатор Нагано встречался с чиновником из префектуры. Чиновник взял карточку губернатора, нарочно сложил ее пополам и положил в карман. Происшествие засняли на камеру. Три дня эта пленка крутилась во всех национальных новостях. В офис губернатора поступило более 8000 звонков, электронных писем и факсов от взбешенных граждан, которые требовали, чтобы чиновника немедленно уволили. Пристыженный чиновник публично извинился и подал в отставку, губернатор заявил, что обсудит ситуацию с главой управления общественными корпорациями и другими чиновниками. В конце концов провинившемуся уволиться не разрешили; была проведена пресс-конференция, на которой публично продемонстрировано письмо с извинениями. Чиновник признался, что его обращение с визиткой было легкомысленными неуважительным. Он поклялся в дальнейшем выполнять свои обязанности с особым рвением, «как после нового назначения».
Раз уж я взялась снимать документальный фильм, надо испытать на себе, каково это — быть служащим японской корпорации И вот я хорошенько высыпаюсь, беру камеры и сажусь в скоростную электричку. Мой путь лежит в Синдзюку — престижный район Токио, известный своими ночными клубами. Сегодня мне предстоит снимать уникальное событие — последний поезд отправляющийся со станции метро.
Синдзюку — самая людная станция во всей Японии. Каждое утро ее платформы наводняют более сотни тысяч людей. Они снуют по подземным переходам, подобно армии термитов, а выплеснувшись на улицы, растворяются в городской толпе. В полночь те же толпы все еще пьют и веселятся в барах, но в какой-то момент все они одновременно смотрят на часы и понимают, что последний поезд вот-вот уйдет. Такси до пригорода обходится в 200 долларов — для большинства жителей токийских окраин это слишком высокая цена за то, чтобы вернуться к своим домашним тапочкам и жесткому футону. Поэтому в 0:30 ночи на станцию Синдзюку врывается взбесившийся табун людей. Посадка в последний поезд напоминает кровавое побоище.
Мне это только на руку. Немного крови в моем фильме не помешает.
Есть только одна проблема: если я сниму, как уезжает последний поезд как сама доберусь до дома? Сверяюсь с картой: пешком будет далековато, но в принципе можно дойти до соседней станции Токио. Или еще лучше — поймать такси и до утра просидеть в библиотеке пресс-клуба, листая старые издания «Atlantic Monthly» и «Реорlе».
Незадолго до полуночи приезжаю на станцию Синдзюку. Обегаю все платформы, пока не нахожу ту, на которой яблоку негде упасть. В сторонке стоит высокий длинноволосый парень европейской наружности: оказывается, этот австралиец прожил в Японии 9 лет. Он показывает место, где лучше ждать поезда, и рассказывает жуткие истории о том, какая давка начнется потом. По его словам, все служащие станции выстроятся вдоль вагонов и будут силой заталкивать людскую массу в двери. Мне не терпится на это посмотреть.
«Знаешь, почему последний поезд уходит в час?» — спрашивает он.
Я, конечно, не знаю.
«В Токио влиятельная таксистская мафия. По идее, правительство могло бы пускать по поезду в час в течение ночи, как в Нью-Йорке, но Ассоциация таксистов щедро платит политикам, и те принимают указы и закрывают метро на ночь».
Приближается поезд. Люди ломятся вперед. Мой австралиец активно пробивает себе дорогу, как сперматозоид, плывущий к яйцеклетке. Я полностью поддаюсь во власть броуновского движения. Мой друг уже в вагоне, меня отталкивают в сторону. Выживает сильнейший.
Снимаю еще несколько поездов в ожидании главного. Табло на соседней платформе показывает, что скоро отходит состав до станции Токио. Я даже подхожу поближе; чтобы удостовериться. У меня уже есть хороший сюжет. Может, просто сесть на поезд и не беспокоиться насчет такси? Но нет — я просто обязана увидеть, что это за пресловутый последний поезд. Это же будет незабываемое зрелище?
Люди постепенно стекаются на платформу. Смотрю на часы и все жду, когда же появятся обезумевшие толпы, но тут подъезжает последний поезд — почти пустой — и все неспешно заходят в вагоны, где полно свободных мест. Двери закрываются. Поезд уезжает. Я остаюсь одна.
Я как ребенок, которого все лето обещали сводить на клоунов, а потом цирк взял и уехал.
Выхожу на улицу. У дверей станции табличка «Стоянка такси». Рядом с табличкой очередь примерно в сотню человек и ни одного такси. Первым стоит парень с букетом цветов. Отправляюсь в самый хвост. За мной пристраиваются 2 пьяных бизнесмена. Холод стоит жуткий, а у меня с собой всего лишь тонкая куртка в набитом до краев рюкзаке. Стоит перестать двигаться, и пот примерзает к лицу. Я устала, умираю от скуки и готова отдать 2 здоровых зуба за любую, хоть самую дрянную книжку.
Проходит час. На циферблате 1:30 ночи. Я смотрю в начало очереди и вижу все того же мужика с букетом. Мне казалось, что очередь потихоньку движется вперед но теперь я понимаю, что это вновь пришедшие налегали сзади. Вокруг все или слишком пьяные, или слишком усталые, или же попросту смирившиеся с ожиданием. Я решаю идти пешком.
Выбравшись со стоянки, достаю карту. Путь предстоит неблизкий — миль 8, а то и 10. Помню, Роберто как-то говорил, что по пятницам всегда ходит в ресторан в Харадзюку и слушает бразильскую музыку. Харадзюку совсем недалеко, а в ресторанах обычно тепло…Да и Роберто приглашал заходить в любое время.
Звоню ему на сотовый. Голосовая почта. Я в тупике — идти в ресторан пешком? Он совсем не по пути на станцию Токио. А Роберто, конечно, очень хороший парень, но полагаться на него я бы не стала… Не хочу сказать ничего плохого, но у него даже туалетной бумаги в туалете нет. Может, он вообще дома, а ресторан закрыт. Ломиться в двери посреди ночи бесполезно. Так что пойду-ка я лучше на станцию Токио. Устану — поймаю такси.
