Роджер Мэнвэлл - Генрих Гиммлер
Старшие офицеры Гиммлера были подобны планетам, вращавшимся вокруг гиммлеровского солнца, каждый из них оставался на своей орбите — генерал СС Эрнст Кальтенбруннер, назначенный главой отдела имперской безопасности в 1943 году, генерал СС Мюллер, начальник гестапо, генерал СС Поль, начальник экономического управления СС и инспектор концентрационных лагерей, и генерал-лейтенант Шелленберг, глава внешней разведки, который к этому моменту стал ближайшим политическим советником Гиммлера. Он содержал также свиту специальных советников, таких как Корхер, который наряду со сбором статистических данных составлял секретные отчеты о других лидерах СС. За все это он был побит в августе 1943.
После назначения Кальтенбруннера начальником Управления имперской безопасности 30 января 1943 года, Гиммлер допустил смертельную ошибку. Конечно, это он привез его из Вены, где тот в течение нескольких лет занимал пост начальника полиции СС, поскольку считал, что новым человеком будет легче управлять. Кальтенбруннер, хоть и был глупцом, обладал достаточной сообразительностью, чтобы разделять мнение СС о том, что война уже проиграна, и искать быстрейших путей к получению власти, одним из которых было заключение рабочего альянса с Борманом, когда следующим апрелем тот стал личным секретарем Гитлера. Едва ли Гиммлер мог предвидеть эту опасность лучше, чем опасность, исходящую от его другого главного оппонента; им был Мюллер, начальник гестапо, который, согласно Шелленбергу, тоже поторопился установить хорошие отношения с Борманом. И Мюллер, и Борман считали, что мирные переговоры начнутся скорее в России, чем на Западе. Шелленберг считал и Кальтенбруннера, и Бормана своими врагами, которые только и стараются перехитрить и дискредитировать его, а возможно, и самого Гиммлера. Он описывает Кальтенбруннера как человека «гигантского телосложения, неуклюжего в движениях, настоящего дровосека… его маленькие, пронизывающие насквозь карие глазки были весьма неприятны; они смотрели на тебя неподвижно, как глаза удава, гипнотизирующего жертву». Руки его были небольшими, подобно «рукам старой гориллы»; пальцы пожелтели от постоянного курения, к тому же он сильно пил. Говорил он с заметным австрийским акцентом, так же, как Мюллер говорил с сильным баварским.
Генрих Мюллер, состоявший в штате Гиммлера с 1933 года, был сдержанным, скрытным человеком, профессиональным полицейским с острым взглядом, но без выдающейся внешности. Капитан Пейн Бест называл его симпатичным, хотя тот пытался запугать его, крича ему в лицо и уставившись на него «странными глазами, которыми он мог водить из стороны в сторону с необычайной скоростью», в старании загипнотизировать жертву. Несмотря на свое положение, он предпочитал, подобно Гитлеру и Гиммлеру, тратить массу времени на мелкие детали и лично проводил допросы из любви к этому занятию. Шелленберг с презрением описывает его квадратный череп, выступающий лоб, узкие губы, бегающие глаза и массивные руки. В конце войны он бесследно исчез, возможно, найдя убежище у русских, чьи полицейские методы всегда открыто обожал[86].
Первые слухи о том, что Гиммлер склоняется, по крайней мере, к сепаратному миру с Англией, упоминаются в дневниках фон Хасселя уже в мае 1941 года, в период, непосредственно предшествующий нападению на Россию. С 1932 по 1937 год Хассель был послом Германии в Риме; он был профессиональным дипломатом с правыми взглядами, и его твердая вера в дружбу с Англией и Соединенными Штатами привела к конфликту с Риббентропом. Он оставил дипломатическую службу и ушел в отставку в 1937 году, будучи еще активным человеком, не достигшим шестидесяти, и стал, по словам Аллена Даллеса, американского агента в Швейцарии времен войны, «дипломатическим советником секретной оппозиции Гитлера». Своей тайной деятельностью он занимался под предлогом экономических исследований, которые он выполнял для немецкого правительства и которые позволяли ему относительно свободно перемещаться по Европе. Его знакомства с членами Сопротивления, и особенно со штатскими его представителями, были весьма широки, и дневник, который он вел с сентября 1938 по июль 1944 года, вплоть до его ареста после неудавшегося покушения на Гитлера, является одним из наиболее ценных документов, оставшихся после нацистской Германии.
Записанные Хасселем слухи о возможности отхода Гиммлера от Гитлера составляют первые слабые звенья скрытой цепи событий, приведшей Гиммлера к непосредственному контакту с секцией немецкого Сопротивления.
Карл Лангбен, берлинский юрист, бывавший по долгу службы во многих странах, который во время суда по делу о поджоге рейхстага в 1933 году вызвался защищать представителя коммунистов Эрнста Торглера, был соседом Гиммлера как в Гмюнде, так и в Далеме; они познакомились еще до войны через своих дочерей, которые ходили в одну школу. Лангбен был дружелюбным, добродушным человеком и великолепным лингвистом; впоследствии он стал сотрудником созданного Канарисом абвера; также, когда он бывал по делам за границей, он начал по предложению Гиммлера выступать в качестве его независимого наблюдателя. В то же время он становится каналом, по которому некоторая информация о Гиммлере достигала людей, в той или иной степени связанных с растущим движением Сопротивления. Лангбен был другом экстраординарного человека, профессора Альбрехта Хаусхофера, сына печально известного геополитика, вдохнувшего в Гитлера мечты об экспансии, и человека, спланировавшего полет Гесса в Англию в мае 1941 года.
Хаусхофер играл роль связного между Гессом и Карлом Буркхардтом, президентом Международного Красного Креста в Швейцарии, который был другом семьи Хасселей. В мае, перед вылетом Гесса, Буркхардт сказал фрау Хассель, что в апреле его посетил «агент Гиммлера», который, во время визита в Цюрих, спросил Буркхардта, согласятся ли, по его мнению, англичане обсуждать возможные условия перемирия с Гиммлером вместо Гитлера. Этим агентом, несомненно, был Лангбен, который позже в этом же году, в августе, познакомился с Хасселями и стал одним из их близких друзей.
Эта запутанная цепочка взаимоотношений вполне могла привести к тому, что Гиммлер, и, возможно, даже Гитлер, заранее знали о миссии Гесса в Англии. Во всяком случае, Хаусхофер, чья роль в полете Гесса была известна гестапо, отпустили по приказу Гитлера после всего лишь короткого заключения, и он находился под покровительством Гиммлера до самого конца войны. Однако, вполне вероятно, что именно Лангбен был источником слухов, клубившихся вокруг Гиммлера в самые мрачные дни русской кампании; с 1941 года до его ареста гестапо в сентябре 1943 он пользовался, по крайней мере временной, защитой Гиммлера и его определенным доверием, причем в то же самое время он через Попица и фон Хасселя поддерживал непосредственный контакт с одной из основных артерий Сопротивления. Следует отметить, что уже в 1938 году влияние Лангбена на Гиммлера было вполне достаточным, чтобы вызволить из концентрационного лагеря Фрица Прингсхейма, профессора-еврея, преподававшего ему юриспруденцию. Прингсхейма выпустили и даже позволили покинуть страну.
