Глеб Голубев - Заболотный
Осень его жизни была отмечена щедрыми плодами. Главные загадки «черной смерти», борьбе с которой Заболотный посвятил всю свою жизнь, раскрыты.
Эпидемии еще продолжали вспыхивать то здесь, то там. В 1920 году «черная смерть» снова ворвалась в города и станционные поселки вдоль КВЖД. Но теперь в ней не было уже ничего загадочного. Она снова, как и в 1910 году, началась с заболеваний охотников за тарбаганами. Научные открытия Заболотного и его учеников давали полную возможность предвидеть ее и, конечно, задушить в самом начале, не дав эпидемии перекинуться на города. Но союзниками «черной смерти» — в какой уж раз! — стали война и разруха, в которые были ввергнуты в те годы многие страны.
Гражданская война помешала обессиленной молодой Советской республике вовремя предотвратить и сильную вспышку чумы, снова охватившую в 1923–1924 годах заволжские степи. Но тут уже наука ничего не могла поделать. А началась эта эпидемия, как и предсказывал Заболотный, массовой эпизоотией среди степных грызунов.
Итак, все стало ясным. Настудило время подводить итоги трудной, кровавой, затянувшейся на много лет борьбы. Даниил Кириллович сделал это в статьях «Организация и результаты обследования эндемических очагов чумы», «Чума на юго-востоке СССР и причины ее эндемичности».
Одна за другой уходили экспедиции в степь, противочумные отряды вылавливали и уничтожали заболевших грызунов, лишая «черную смерть» ее древнего, природного убежища. В угрожаемых районах возникали специальные противочумные институты и научные станции. И некоторые, самые дерзкие ученики Даниила Кирилловича даже пытались, наблюдая за грызунами в степи, на несколько лет вперед предсказывать, когда среди них может возникнуть эпизоотия и появится угроза для людей.
Мне кажется, нет большего счастья для человека, как увидеть своими глазами торжество того дела, которому посвятил жизнь. И Даниилу Кирилловичу выпало такое счастье, — вернее, он его добился самоотверженным трудом.
В одном из писем он привел несколько цифр. Для нас они звучали, словно ликующие фанфары победного марша.
Говорят, будто цифры — скучная вещь. Смотря какие и умеете ли вы их читать, слышать их голос. Я приведу эти гордые, победные цифры, а вы только вспомните, что каждая единица означает чью-то оборвавшуюся жизнь, постарайтесь услышать за каждой из них предсмертный хрип умирающего во цвете лет юноши, плач матери, стон ребенка…
В 1924 году было отмечено во всем мире 420 с лишним тысяч чумных заболеваний, из них в нашей Российской Федерации — 495 случаев.
На следующий год соответственно 138 тысяч и 255 случаев.
В 1927 году — 75 тысяч за границей и всего 71 заболевший у нас.
А в 1928 году, когда чумные эпидемии в других странах опять унесли почти четверть миллиона людей, советским медикам уже удалось практически искоренить «черную смерть» — всего 32 случая заболеваний на огромную Россию, раскинувшуюся через два материка от Балтики до Тихого океана!
Теперь вы понимаете чувства Заболотного, когда он свое письмо закончил пророческими словами первого русского «чумагона» Данилы Самойловича, чьи труды напутствовали нас по дороге в Индию, на первую схватку с чумой?! Вот эти горделивые, трубные слова — во времена Данилы Самойловича они были несбыточной мечтой, а Даниил Заболотный и его ученики сделали их полной реальностью:
«Россия, поражающая стремительно многих врагов, поразила также и то страшилище, которое пагубнее было всех бранноносных народов…»
Это письмо я получил от Заболотного уже из Киева, куда он переехал после того, как в начале 1928 года его избрали президентом Академии наук Украины. Трудно ему было расставаться с городом, где столько довелось пережить за три десятка лет, оставлять гранитные набережные Невы, старых друзей, созданную им когда-то кафедру в институте, веселую семью своих студентов.
Но он привык всегда быть там, где его опыт и знания нужнее всего. А совсем еще юная Академия наук Украины переживала тогда трудные времена из-за засилья всяких явных и тайных националистов.
И чтобы возглавить решительную борьбу с ними и повести всю украинскую советскую науку по верному пути, вряд ли можно было найти лучшего кандидата на высокий пост президента, чем Даниил Кириллович. Ведь вся жизнь его и научная деятельность были воплощением подлинного, непоколебимого интернационализма: родился он на Украине и до последнего дыхания свято ее любил, работал в России и не щадил жизни ради спасения индийцев, арабов, китайцев, персов, монголов, шотландцев и марокканцев, странствуя по всему свету.
Теперь мы виделись с ним совсем редко. Только из писем да стороной из газет узнавал я, что «старый чумагон» не теряет силы, и радовался этому. То приедет в Ленинград смущающийся быстроглазый паренек с коротенькой записочкой от Заболотного с просьбой помочь устроить его в институт и приютить на время, ибо хлопчик этот «дуже талантлива людина». То вдруг я неожиданно получаю из Баку забавную ручку из самшита, а к ней приложен клочок бумаги с шутливым рецептом: «Rp. Stilus vulgaris. D + d. № 1. S. Пользоваться не менее, чем по восемь часов в день для написания выдающихся научных трудов». И я догадываюсь, что неугомонный «чумагон» опять отправился в новое странствие…
А то вдруг раскрываю газету и вижу странную фотографию: среди каких-то почтенных людей, судя по одежде, явных иностранцев, стоит Даниил Кириллович в брезентовом костюме шахтера. Я уже слышал, что донецкие горняки избрали его недавно почетным шахтером и подарили полный горняцкий костюм. Но почему Заболотный принимает в нем иностранных гостей в каком-то явно академическом зале?
Под фотографией приведены слова Заболотного. Они сразу мне все разъясняют:
— За границей ученые одеваются в почетную одежду — костюмы средневековья. Я встречаю вас в почетном костюме моей страны — в одежде рабочего…
Нет, он не сдается старости! Организует в Киеве микробиологический институт и сам лично следит, как оборудуются его лаборатории. Заканчивает новый объемистый труд «Курс микробиологии» и одновременно успевает писать популярные брошюры и статьи вроде «Живая теплица микробов», которую я с удивлением и восхищением обнаруживаю, открыв совершенно случайно, ожидая очереди в парикмахерской, очередной номер журнала «Гигиена и здоровье рабочей и крестьянской семьи». Сколько таких статей затерялось в подшивках бесчисленных газет и журнальчиков, выходивших в те годы!
А в своей коротенькой автобиографии, напечатанной как-то в «Огоньке», Заболотный лишь мимоходом упомянет об этой бесценной работе по распространению последних достижений науки среди широчайших народных масс, отнимавшей у него немало времени и скудеющих сил: «…пробовал неоднократно свои силы по популяризации научных знаний…»
