Николай Долгополов - Вартанян
— Вы же и так говорите на многих.
— Так нужно было. Учили вместе с Жорой немецкий и арабский.
— Тяжело же…
— Мне было тяжело. По четыре часа с преподавателем, четыре часа — дома, самостоятельно. Вот когда я до трех-четырех часов ночи не спала. Немецкий надо было освоить. За восемь месяцев в принципе мы справились.
— Свободно?
— Что вы! Но могли объясняться.
— А что с арабским? Ведь его выучить невозможно.
— Самое удивительное, что мы его начали и стали вскоре писать. Преподаватели удивлялись. Но мы же знали фарси.
Ой, сколько всего! Помню, как вступала в партию. Огромный стол с кумачовой скатертью. Сидят одни серьезные мужчины, и я знаю только одного, которого видела «там». Мы с ним пересекались, работали, он на меня сейчас смотрит ободряюще. Я готовилась целыми днями. Съезды, конференции, устав… Все даты. Кто знает, о чем могут спросить? А задали всего два вопроса, и оба связанные с работой, так уж здесь-то я была в курсе, могла на что хочешь ответить. Меня приняли. Я встала и думаю: зачем я так мучилась, зачем столько учила?
— Но в ту пору это было необходимостью. Приходилось преодолевать и это. А есть то, за что вы себе смело говорите: «Молодец!»?
— Конечно, есть. Зачем же мы тогда столько лет работали, зачем на нас тратили деньги? Было…
— Но если опять об опасности — вы были «там» очень долго. Знакомились со многими. Вас многие помнили под другими именами…
— Действительно, немало людей уезжало из Тегерана, из Ирана, в другие страны. И сколько бывало таких случайных встреч с земляками! Обычно проходило. А сколько людей знало нас в Ереване, где мы учились? И, учтите, армяне путешествуют, перемещаются по миру, дружелюбные диаспоры взаимодействуют. Бывало, в Ереване, к нам пытались подойти. Приходилось в какой-то мере нас даже ограждать… Вы знаете о случае, когда в Армении мы столкнулись с семьей друзей, знавших нас совсем под другими именами и профессиями? В одной стране мы познакомились с армянами, у которых иранские корни. Глава семейства из Исфагана, милейший человек, кстати, очень богатый. У них дочь, сын… Мы с ними очень подружились, по-настоящему. Когда мы эту страну покинули, то оставили им наши хорошие веши — для их детей. Объяснили, что надо срочно уезжать в другое государство. И действительно, в другое: срочно, в Москву, чуть не прямым сообщением.
И вот, идем по улице в Ереване, и вдруг они с другой стороны кричат, бегут. Обнимают нас, кричат: «Думали, вы умерли! Или погибли в авиакатастрофе! Почему вы нам не писали?» А прошло лет много, очень много. А у нас даже уже и имена другие… Но тогда наши товарищи из Еревана умело и быстро сработали, мы переселились в гостиницу, куда нам срочно принесли наши чемоданы. То есть мы превратились в туристов… С этими своими друзьями мы неделю общались, вместе повсюду ездили. И наши ереванские коллеги очень помогали: знакомых-то много, кто-то хочет подойти — их очень аккуратно и незаметно не допускали. Но однажды вечером мы поехали с ними в загородный ресторан — и вдруг наши знакомые посылают нам к столу всякие яства — Ереван же! Друзья удивлены: «Это что такое? Это — от кого?» Мы им: «Наверное, видят, что иностранцы, вот это гостеприимство». Кто-то уже хочет подойти к мужу… Он каким-то образом выходит вдвоем с этим дары приславшим из зала, просит извинить, обещает прийти к нему завтра. Но все равно те дождались нашего выхода из ресторана, посадили нас всех в шикарную машину и показали ночной Ереван. Уезжали наши друзья растроганными. Дама просила, чтобы я отдала ей свое бриллиантовое кольцо: «Так ты хотя бы приедешь к нам за ним в Лондон. А то исчезнете». Мы им: «Да мы и так приедем».
— И вы с ними больше не виделись?
— Виделись, они после этого уже два раза к нам в Москву приезжали.
— Они все-таки поняли?
— Поняли. Но ни одного слова. Никогда об этом не говорим. Звонят постоянно. Жора скончался, и они позвонили из Лондона.
Был и другой случай. Когда приезжала внучка Черчилля и брала интервью у мужа, потом об этом написала. И с нами связались из-за границы другие наши знакомые. Нашли нас через армянскую диаспору. Созвонились с нами и через неделю уже были здесь. Хорошо провели два-три дня и уехали.
Но, надеюсь, вы понимаете, что с годами знакомств накапливалось. У нас повсюду, по всему миру есть хорошие друзья. И, значит, мы подвергались определенному риску, могли повредить нашему делу… Пора было возвращаться!
— Гоар Левоновна, разговор с вашими соотечественниками из Армении еще впереди, но для общего понимания: у вас есть награды Армении?
— Есть. И советские есть, и российские — в достаточном количестве. Мы их аккуратно и с любовью укладывали в один столик. И оказалось, у нас их вот столько! Наши товарищи с работы разобрали все. Отделили особо важные, хотя не важных тут быть не может.
А недавно мне преподнесли сюрприз. Пришли из посольства Армении с подарком. Утвердили «Золотую медаль имени Геворка Вартаняна» в виде барельефа. Сделали специалисты на ювелирном заводе в Ереване. Организовал изготовление медали министр обороны Сейран Мушегович Оганян, согласовав с президентом страны Сержем Азатовичем Саргсяном.
— Красивая медаль!
— Будут в Армении этой золотой медалью награждать достойных. И если россияне отличатся — тоже. Будут награждаться не только разведчики, но и военные. Медаль номер один — мне. Теперь к людям нашей профессии отношение более, я бы сказала, благосклонное, душевное. Человек, отправляющийся «туда», имеет определенные гарантии. Не буду о них говорить, поверьте так… Хотя нас всегда ценили. Всегда помогали. И у нас на работе — отношение исключительное. Те, кто рядом — очень хорошие люди, доброжелательны и внимательны. Я к ним езжу. Вот и на днях была. К Жоре на кладбище часто езжу. И благодаря отношению родных и близких часто прихожу в себя.
— А с руководителями разведки общаетесь?
— Да. Но больше и дольше всего — с Юрием Ивановичем Дроздовым. Он ведь был долгие годы нашим руководителем. И каким! Не могу сказать, что рядом с ним никого не было. Но главным был он…
Глава 12.
ПОЛКОВНИКУ ПИШУТ ИЗ ЕРЕВАНА
Хотел бы я знать, сколько друзей у Вартанянов. И еще — где только их нет. А в Армении — точно есть, и очень-очень много.
Эта глава написана ими. Хотелось собрать воспоминания тех, кто знал Геворка Андреевича и Гоар Левоновну в разные годы их жизни в Ереване. Откликнулись все. Характерно, что все авторы прислали письма на русском языке. Простые, искренние.
Мне оставалось только выстроить всё это, от сердца написанное, в хронологическом порядке.
