Владимир Ермолаев - Слово о полку Бурановом… Рассказы очевидца
Командир и зам по испытаниям потускнели как жопа негра в полярную ночь… Прямой контроль Москвы… Узнают — снимут с должности… Все, финиш… приехали.
Стартовик-капитан и майор-управленец вытащили на свет божий документацию…
— Ну че… Сделаем?
— Давай попробуем… Щас, погоди минутку…
Капитан подлетел к командиру части:
— Тащщ полковник! А ежели я устраню эту ерундистику — вы меня уволите из армии?
— Да куда тебе, тут промышленникам на месяц работы, не лезь…
— Ну тащщ полковник, давайте так — сегодня пятница, промышленники разбираться будут только в понедельник, и в Москву раньше среды ну никак не сообщат… Я остаюсь тут на выходные, в понедельник будет видно, но если я все сделаю — УВОЛИТЕ МЕНЯ ?
— НУ УВОЛЮ… Договорились…
Ранним утром в понедельник капитан лежал на нулевой отметке на теплом бетоне и лениво покуривал свой «Беломор». Рядом валялись схемы электрические принципиальные, мегомметр, паяльники, отпаянные пережженные оплавленные контактные разъемы (ШР, если кто помнит), пустые банки из-под тушенки, бычки все того же «Беломора». Командирский «УАЗик» примчался к 7.00. Командир вышел… Старт стоял сведенный, закрепленный штатными стяжками, приведенный в 0 градусов стартового стола. Все было в ажуре , в «исходном»…
— Сделал?
— Так точно…
— Молодец…
— Служу… Э… То есть нет… Ну так как с моим УВОЛЬНЕНИЕМ?
Командир как-то мимо капитана, глядя в степь, произносит:
— А вот теперь-то ВООБЩЕ ЗАБУДЬ ПРО УВОЛЬНЕНИЕ!
— Так вы же обещали!
— Ага… А с кем я тут останусь? Ты подумал?
— А мне поепать, с кем вы тут останетесь!
— Все… Иди отдыхай…
— Так как же…
— Все…
Первые пуски с восстановленного 31-го старта прошли успешно, а также и все последующие. Пришли молодые лейтенанты, приобщились, переняли, освоились. Но «сбродный полк» никто на паровозе с цветами и гармошками в Россию так и не отправил…
— Товарищ капитан! Вы почему на службе не появляетесь? А?
— Тащщ полковник! Докладываю — на службе я теперь буду появляться в следующих случаях — пусковые работы, наряды и учения. Все остальное время — сидеть в каптерке и наблюдать за буханием остальных офицеров я не собираюсь, я буду заниматься в Ленинске своими делами по подготовке к дембелю…
— Вы что себе позволяете, капитан?
— Я все сказал…
— Вы грубо нарушаете субординацию и воинскую дисциплину!
— А епал я в рот вашу субординацию вместе с вашей епаной дисциплиной… Чао!
Денежное довольствие офицеров, которое еще совсем недавно было «некуда девать» вдруг в одночасье стало таким, что понятие «дожить до получки» стало все чаще звучать в бабских очередях… Надо было что-то делать.
И офицеры стали «что-то делать». По вечерам, после службы, после мотовоза — бегом домой, скидывали форму и — на стройку, таскать мусор, кирпичи, балки, раствор… Изученная в свое время деятельность стройбатовских «крокодильчиков» пригодилась как нельзя кстати… Кооперативщики и прочие коммерсанты платили исправно…
Другая часть офицеров занялась «Сникерсами», жвачками, джинсами. В Ленинске, как и во всей стране, возник стихийный базарчик.
— Почем «Сникерсы»?
— А вот цена написана, тащщ полковник…
— Кстати… А почему ты не в наряде? Ты в курсе, что сегодня заступаешь дежурным по старту?
— Тащщ полковник, гер с ним, «сникерсы» по полцены… Только для вас…
— Ладно, парочку возьму… Так как с нарядом?
— Да ну его на гуй…
— Э-эх…
Воинская дисциплина и прочая субординация на рынке… Занятная штука, знаете ли…
— Э… а сколко твоя жинсы стоят?
— Вот цена…
— А ты денги давай…
— Чего? Ты кто такой?
— Рекит…
— Ну пойдем, «Рэкет»…
В подъезде ближайшего дома «рекету» давали биздюлей по самый Иссык-Куль…
Наиболее рискованная часть офицеров взяла в оборот ресурсы полигона. Свалки, заброшенные и взорванные шахтные старты и прочие ЗИПы… Цветной металл…
Любители острых ощущений и сложных схем занялись секретным (но известным всей стране) материалом — «Красной Ртутью»… А вы не «занимались» этим делом никогда? А ежели вспомнить?
А город продолжал катастрофически опустошаться. Иногда бросали все нажитое, детей под мышку — и на паровоз… Хорошо, когда тебя ждут где-то там, на Большой Земле. Родители, друзья детства… Ты сам оттуда уехал недавно, каких-то пять-семь лет тому. Все еще свежо, все тебя помнят. И зовут обратно.
Гораздо хуже, когда ты — «местный». Когда ты представляешь-продолжаешь династию инженеров-испытателей космической техники. Когда полжизни твоих родителей прошло тут, в этих степях, в этом городе. Когда ВСЯ твоя жизнь прошла в этом городе, когда твои дети — «местные» по рождению. Здесь все твое — до камешка, до каждой песчинки этого епаного Кызыл-Кума… А там, на Большой Земле у тебя нету НИКОГО… Кроме стареньких, больных родителей, которых скоро нужно будет закапывать… Н-да-а…
Пустые разграбленные казахами дома зияли глазницами разбитых окон, зимой размораживались тепловые магистрали, пустели КВАРТАЛЫ…
А в школах нашим детям стали преподавать казахский язык, как ОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ… А чем он хуже английского-немецкого? Очень нужный язык…
А в городе сплошь и рядом во всех дворах казахи стали устраивать всякие свои «байрамы» и прочие многолюдные праздники. С резанием баранов, приготовлением плова, сидением старейшин, употреблением огненной воды. Ну и — цеплянием к проходящим мимо офицерам, к теткам, к детям…
Эта земля уже ПЕЧАТНЫМИ буквами стала КРИЧАТЬ о своей изначальной принадлежности, предназначению, о том, кто же в конце концов тут настоящий хозяин…
История не знает имен военачальников, победивших когда-либо орду кочевников-степняков. Разве что Александр Македонский, да и того завалили во время одного из походов. Типа заболел… Уж не гепатитом ли байкодромовского вида? Нет?
А в Доме Офицеров собрали дембелей, всех подполковников и полковников, чей срок службы уже вышел или выходил вот-вот… И прибывший из Москвы большой начальник из службы расквартирования войск сбивчиво так, чрезмерно сосредоточенно разглядывая лежащие перед ним бумажки, доложил нашим старикам следующее:
— Товарищи офицеры… В связи с некоторыми возникшими трудностями в финансировании и военном планировании в этом году… квартиры в этом году для увольняемых … предоставляться … НЕ БУДУТ… Вам надлежит прибыть в населенные пункты, кто откуда призывался в Красную и Советскую Армию и там… это… через военкоматы и местную власть… в течение трех месяцев по закону… ну это…
