Валерий Шамбаров - История княжеской Руси. От Киева до Москвы
Давний враг Руси венгерский король Коломан приходил к выводу, что захватить Прикарпатье, наверное, уже нереально. Надумал примириться, тоже заслал сватов и взял в жены дочь великого князя Евфимию. Да и бывший союзник и зять Коломана Ярослав Волынский засуетился, начал пристраиваться к Мономаху. Раньше приводил на Русь венгров, но расклад сил стал совсем другим, да и супруга, мадьярская принцесса, умерла. Еще при жизни отца, Святополка II, Ярослав стал заискивать перед могущественным двоюродным дядей, выразил желание породниться с ним. Мономах был не против. Он искренне хотел сплочения и укрепления связей между различными княжескими ветвями. За Ярослава Святополчича он выдал еще одну свою внучку, дочь Мстислава (ее имени летописи не называют).
Но для всех потомков великого князя Изяслава измены и вероломство стали уже как бы «семейной традицией». На Волыни, под крылышком Ярослава, собрались подручные его отца, лишившиеся в Киеве теплых мест и доходов, собрались изгнанные евреи. Ярослав-то был их сородичем. В этом клубке варились обиды, подогревались амбиции, зрели интриги. Крамольники отдавали себе отчет, что ни один из русских князей их не поддержит. Но зачем русские? Дорогу в Венгрию уже хорошо изучили, забросили удочки Коломану. Он сразу заинтересовался – ага, значит, все-таки можно поживиться? Заключили договор, что король поможет возвести Ярослава на киевский престол, а за это получит Прикарпатье. Иудейские купцы выделяли деньги, для них вообще открывалась блестящая перспектива – повторить сценарий Хазарии, получить на Руси «своего» князя!
Но внутри дворца утаить замыслы было трудно. Княгиня Мстиславна узнала, сообщала в Киев – на Волыни затевается неладное. Мономах встревожился, вызвал Ярослава для объяснений. Вместо этого князь и Коломан бросили государю открытый вызов. Способ выбрали грязный и оскорбительный, одновременно отослали к нему своих жен, обвинили их в супружеской неверности. Причем королеву Евфимию выгнали из Венгрии беременной.
Уж конечно, государь такой выходки не стерпел. Поднял рати со всей Руси, двинул их к Владимиру-Волынскому. Осажденный Ярослав с нетерпением поглядывал с башен на запад. Но прошел месяц, второй, а венгры не появлялись. Как выяснилось, Коломан в это время умер. А горожане возмущались, что их втянули в беду, готовы были взбунтоваться. Князю пришлось сдаться. Явился к грозному деду жены, ползал перед ним на коленях, клялся, что больше не будет. Мономах был верен своим принципам, на первый раз простил. Мстиславна вернулась победительницей к униженному супругу.
Но и Ярослав был верен себе. По соседству жили не только венгры, но и поляки, их король Болеслав Кривоустый приходился волынскому князю зятем. Едва войска Мономаха удалились, как Ярослав связался с польским монархом и вступил с ним в союз. Не удержался, чтобы нагло и мелочно не отомстить жене, во второй раз выпроводил ее вон. Результат был вполне предсказуемым. Дороги от Киева на Волынь снова запылили под сапогами ратников и копытами государевых дружин.
Но теперь от князя отвернулись и жители Владимира-Волынского, и его собственные бояре. Кому охота страдать и погибать за авантюриста? Не дожидаясь подхода киевских полков, Ярослав удрал в Польшу. Болеслав Кривоустый честно исполнил договор, начал войну с русскими. За это он получил изрядную трепку. Младший сын великого князя Андрей опустошил приграничные районы Польши, а воевода Фома Ратиборович разбил королевское войско под Червеном. Но Болеслава и Ярослава уроки не образумили. Иудейские толстосумы не скупились, готовы были отвалить любые суммы. Разве можно было упускать уникальную возможность, собственного претендента на престол? Велись переговоры с чехами, соблазнился новый венгерский король Стефан.
В 1123 г. на Русь вступила огромная армия – мадьяры, поляки, чехи. Обложили Владимир-Волынский. Но вчерашние подданные отказались принимать своего князя. У них был уже другой правитель, Андрей Мономашич, и волыняне под его знаменами вышли оборонять город. Ярослава и его чужеземных товарищей приветствовали стрелами. Великий князь отправил к ним на выручку старшего сына, Мстислава. Он наскоро собрал отряд, но не смог пробиться к городу через вражеские полчища. А король Стефан, возглавивший объединенное командование, назначил штурм. Ярослав прекрасно знал крепость, ездил с польскими и венгерскими начальниками на рекогносцировки, показывал им слабые места, удобные для приступа. А защитникам кричал, что не пощадит никого, предаст всех жителей от мала до велика страшной и мучительной смерти.
Осажденные обратили внимание на эти поездки вдоль стен, ночью выслали воинов. Двое из них спрятались во рву. Когда Ярослав приблизился к ним, выскочили и проткнули его копьями… И все. Планы превратить Русь в подобие Хазарии рухнули. А для интервентов предлогом была защита «прав» Ярослава. Война утратила смысл. Распалившийся Стефан хотел все же взять город – хотя бы пограбить. Но воеводы охладили его: рядом был Мстислав, к нему подтягивались подкрепления. Стоит ли овчинка выделки? Неприятельское войско снялось и ушло прочь.
Мономаху уже перевалило за 70, он чувствовал, что земная жизнь истекает. Умирать поехал на Альту – тут было памятное, любимое место, на месте убийства св. Бориса он построил храм. 19 апреля 1125 г. Владимир II скончался. Позже родилась легенда, что он предвидел хаос и гибель страны, передал Юрию Долгорукому греческие царские регалии и велел хранить их в тайне, передавать из рода в род до тех пор, пока Русь снова не объединится. Конечно, это была всего лишь легенда. Шапка Мономаха, которую через три с лишним века оденут русские цари, была вовсе не византийским императорским венцом. А Юрий не был любимцем отца. При Мономахе гремели Мстислав, Ярополк, Вячеслав. Суздальский князь оставался в сторонке, сам по себе. Но он унаследовал нечто иное – идею Шапки Мономаха. Идею сильной самодержавной Руси. Ее-то и сберег Юрий Долгорукий, в отличие от своих братьев. Ее-то и передал потомкам – от поколения к поколению…
24. Юрий Долгорукий и крамольные бояре
Идея самодержавия сохранилась, но в XII в. она не имела шансов на успех. На Руси возобладали совсем другие настроения – феодального распада. Шли точно такие же процессы, как в Западной Европе. Граф или герцог набирал силу, и зачем ему было повиноваться королю? Не лучше ли повоевать с соседним герцогом, прихватить его земли? Примерно так же рассуждали русские удельные князья. Бояре стремились к такому же положению, как у польских панов, венгерских или немецких баронов – диктовать князьям собственную волю. Богатые торговые города Новгород, Полоцк, Смоленск, были ничуть не против того, чтобы жить самостоятельно и грести прибыли, как Венеция, Генуя, Бремен, Любек.
