Николай Ховрин - Балтийцы идут на штурм !
Подошедший ко мне Берг тихо сказал:
- Михайлина потеряли... тело его не смогли вынести... И еще Орехов там остался...
От прибывших я узнал, что произошло.
Когда бронепоезд вылетел из-за поворота, в Томаровке уже стоял эшелон с ударниками, а еще один подходил. Кронштадтец Василий Серебряков первым же снарядом разбил паровоз, затем перенес огонь на теплушки. Из вагонов, как горох, посыпались солдаты. Тогда Серебряков ударил по прибывающему составу, и второй локомотив был выведен из строя. Тут было бы самое время возвращаться. Но комиссар Павлуновский решил вступить с ударниками в переговоры, надеясь, что они сдадутся. Те попросили час, чтобы посовещаться. Пока моряки ждали ответа, манакинцы зашли им в тыл. Пришлось прорываться. К счастью, противник не успел взорвать путь.
Погибших в этом бою подобрали день или два спустя. Манакинцы надругались над телом Михайлина: срубили ему шашкой верхнюю часть черепа и втиснули в мозг большевистскую газету... Матросы поклялись отомстить за товарищей.
Тела убитых решили отправить в Гельсингфорс, чтобы там их похоронили. В проводах павших моряков участвовало большое количество жителей Белгорода.
После схватки с ударниками под Томаровкой мы приготовились встретить их на подступах к Белгороду. Но они решили, не ввязываясь в бои, обойти город с севера. У нас было слишком мало сил, чтобы преследовать их в поле. Неожиданно по железной дороге к нам прибыл большой отряд черноморских матросов. В его первом эшелоне насчитывалось тысяча двести пятьдесят человек. На подходе к Белгороду находился еще один состав. Командовал всем отрядом матрос Алексей Мокроусов.
С такими силами уже можно было встречаться с врагом лицом к лицу. На общем совещания решили, что командовать всеми силами балтийцев и черноморцев будет прапорщик Павлуновский, а походный штаб возглавит прапорщик Ильин-Женевский.
Для защиты города под моей командой оставлялись польский полк и часть петроградского отряда.
От местных жителей мы узнали, что основная масса ударников вышла к селу Крапивное. Они намеревались пересечь железную дорогу в районе станции Сажное. Это километрах в тридцати севернее Белгорода. Туда и был направлен сводный отряд балтийцев и черноморцев вместе с бронепоездом.
29 ноября матросы внезапно появились у села Крапивное, где расположились на отдых ударники. Но, встреченные плотным пулеметным огнем, отошли. В это время подоспел второй эшелон черноморцев. Вместе с ротой польского легиона и несколькими пушками моряки поспешили на помощь атакующим.
Подавив артиллерийским огнем пулеметные точки противника, сводный отряд штурмом овладел селом Крапивное. Враг вынужден был откатиться к западу. Его начали преследовать, не давая ни минуты передышки. Батальоны ударников пытались зацепиться за какую-нибудь деревушку, чтобы привести свои силы в порядок, но им это не удавалось сделать. Постепенно их отступление превратилось в беспорядочное бегство.
В последний раз манакинцы попробовали остановить матросов у деревни Драгунской. Но были здесь окончательно разбиты. В своем донесении в Совет Народных Комиссаров начальник сводного отряда Павлуновский сообщил:
"Наш отряд, состоящий из черноморцев, балтийцев и польского легиона, держал все время противника под ударами и у дер. Драгунской окончательно разгромил и рассеял организованное ядро корниловских{7} войск. Бои у дер. Драгунской продолжались около 6 часов. Выпущено было 300 снарядов. Дальнейшее преследование привело к захвату у него обозов, пулеметов и т. п. Наш отряд преследовал противника на протяжении 100 верст и уничтожил его как организованную боевую величину. Наши потери за все время: 19 убитых, 92 раненых".
Так окончился путь большой группы белогвардейских войск. Начиная с момента, когда наш бронепоезд выпустил первые снаряды по вражеским эшелонам на станции Томаровка, и кончая полным разгромом ударников прошло двенадцать дней. Только отдельным манакинцам удалось спастись и пробраться на Дон.
Там в это время основной силой была группа контрреволюционных войск, собранная генералом Калединым. В ней насчитывалось примерно семь тысяч человек. В случае если бы трехтысячному отряду ударников удалось прорваться к Каледину, силы последнего увеличились бы значительно.
Бои под Белгородом сыграли серьезную роль. Не случайно Центральный Комитет большевистской партии под председательством В. И. Ленина рассматривал ход боевых действий под Белгородом на заседании 29 ноября. О победе над ударниками "Правда" сообщила в своем экстренном выпуске.
Еще во время преследования моряками отступающего неприятеля в Белгород приехали представители Харьковского ревкома - товарищи Руднев, Данишевский и Берлин. Они рассказали, что в Харькове складывается исключительно сложная обстановка. Положение местного Совета непрочно. Опираться он пока может только на небольшие, и слабовооруженные отряды красногвардейцев. В городе находятся воинские части, в которых очень сильно влияние петлюровцев. Если они вдруг выступят против Совета, у Харьковского ревкома не хватит сил удержать власть.
А такие попытки уже были. Петлюровцы пробовали овладеть телеграфом. Лишь с большим трудом красногвардейцы отстояли его. Представители Харьковского ревкома просили как можно скорее прибыть к ним на помощь.
После разгрома ударников у деревни Драгунской балтийцы вернулись в Белгород. В это время сюда прибыл из Брянска и отряд Сиверса. Мы договорились, что направимся в Харьков вместе. К сожалению, из строя вышел наш бронепоезд, и его пришлось поставить на ремонт. Черноморцы еще не собрались - часть из них вылавливали остатки манакинцев. Они обещали выехать следом.
В Харьков наш отряд и отряд Сиверса прибыли 8 декабря. Эшелоны встали на запасных путях невдалеке от вокзала. Не мешкая, матросы захватили здания вокзала и телеграфа, а артиллеристы Сиверса установили пушки на Холодной горе, господствующей над городом. Все это было сделано по плану, разработанному еще в Белгороде вместе с представителями Харьковского ревкома. Сразу же установили связь с ревкомом, который помог нам разобраться в обстановке.
Большое впечатление на меня, да и на всех наших товарищей произвел Артем (Сергеев), возглавлявший в это время харьковских большевиков. Это был коренастый, крутоплечий человек недюжинной силы. Его волевое лицо с небольшими усами казалось высеченным из гранита. В глубине широко открытых глаз таилась лукавинка. Он сказал нам, что основную опасность представляют 2-й Украинский полк и автобронедивизион, присланный в Харьков незадолго до Октябрьской революции. Полк, по сути, поддерживает контрреволюционную Центральную раду, а бронедивизион открыто не признает Советскую власть.
